Культя

Несу корзинку к кассе и встаю в очередь. Хорошенькая Луковая Девушка стоит впереди меня, через одного человека, и я гляжу, как она выкладывает покупки на ленту транспортера: обычные припасы, хлеб, молоко, сыр, макароны, рис, фрукты-овощи, та пицца с ветчиной и ананасами, упаковка рыбных палочек. Здоровое питание, только поглядите на меня, о чем я нынче думаю, какими насущными мыслями заняты мои дни, об отхаркивающем действии необезжиренного молока, о ловле ветра, о том, почему я что-то чувствую на месте руки, которой нет. Об удобрениях. О здоровье кролика. О кислотности почвы, и достаточно ли будет дождей. О борьбе с улитками и слизнями; убивать или не убивать? Яд и соль или ловушки из яичных скорлупок с пивом? О том, чем прикормить моего одноглазого лиса. О том, что вдруг постучат в дверь. О том, что мне есть и какие витамины пить, чтобы ускорить заживание, которое все продолжается и кончится только в тот день, когда я помру и начну гнить и разлагаться - а об етом занятии я уже кое-что знаю. О том, как разлагается живое.

Кладу свои покупки на ленту, женщина за кассой замечает мой пустой рукав и звонком вызывает помощника, чтобы уложил все в пакеты, и вот он приходит и запихивает все, что я купил, в один мешок, а я тем временем расплачиваюсь. Забираю сумку и выхожу, ветер чуть усилился, дождь пока медлит, но небо все темнеет и темнеет. Огромная чернобрюхая туча. Небесный кит. Горний левиафан. Я уж хочу пить; кофейку не помешало бы. Зайду, пожалуй, в кафе на набережной, а потом уж и домой. Да, так и решим.

Шаг 7: Мы смиренно молили Его отнять наши слабости. А потом смеялись, от невыполнимости этой задачи, а еще - от стыда, настолько жалким, рабским было это моление, так непохоже на ту победительную гордость, от которой мы старались в муках отречься, и смех все рос и рос, уже неуправляемый, истерический, и глаза пучились от ужаса, лица бледнели, пульс частил, но мы все смеялись, прятались, высоко несли головы, накидывали петлю на шею, подносили бритву к запястью, слезы текли из глаз, а мы все смеялись, смеялись, так громко, что лопалась гортань, и наружу выходили только крик да кровь. Но мы все смеялись; может, со стороны казалось, что мы жутко страдаем, испытываем чудовищную боль, но нет, это был смех. Честно; мы веселились.

В машине

– Глаз пошире открывай… что я вижу - угадай… Кое-что на букву… «М».

– «М», говоришь? Угу, щас подумаем. Это не «макуха», часом, а?

Алистер мотает головой.

– Не.

– Нет? Не макуха? Точно?

– Угу.

– А, тогда я знаю - это «мудак», верно? Ты себя увидел в боковое зеркало и загадал «мудака».

– Опять не то.

– А чё тада? Ну давай, говори, а, а то мне уже надоело.

– Mynydd.

– А? Это еще чё за хрень?

Алистер ухмыляется.

– Это по-валлийски «вершина».

– Епть, это не считается. Слово должно быть из языка, который мы оба знаем, а то нет смысла играть. И ваще я сначала сказал «макуха», так что иди ты.

– Ладно, значит, ничья. Опять я вожу. Я загадал…

– Иди в жопу, братан. Ты пролетел.

– Чё это?

– За Употребление Иностранных Слов. Есть такое правило, типа.

– Кто сказал?

– Никто не сказал. Есть такое правило, и все. Можно загадывать только те слова, которые оба играющих понимают, иначе какой смысл в игре. Так что ты проиграл, теперь моя очередь: «Д».

– «Д»?

– Ну да. Глаз пошире открывай, что я вижу - угадай. Начинается на «Д».

– Дорога.

– Не-а.

– Дерево.

– Не-а.

– Дорожный знак.

– Не-а. И мне уже надоело играть, так что я тебе подскажу: дебил-который-сидит-слева-от-меня-и-уже-вконец-заебал-своими-дурацкими-вопросами. И скажу сразу, что это ты, а то вдруг ты не догадаешься. Игра кончена, я выиграл.

– Ну и ладно. Дурацкая игра.

– Ты первый начал в нее играть.

– Нет.

– Нет, начал, бля, еще когда ту ферму проезжали. Ты сказал, что увидел на дороге кое-что на букву «Г», и это было говно. Это и был твой ответ. Так что это ты, бля, придумал играть в эту дурацкую игру. Ты первый начал.

– Нет, не я.

– Нет, бля, ты, братан.

– Нет, не я.

– Нет, ты.

– Тыщу раз «нет, не я».

– Тыщу и один раз «нет, ты».

– Бесконечное число раз.

– Отъебись. Далеко нам еще?

– Нинаю. Недалеко. Может, еще полчаса.

– Господисусе. Мы уж скока часов едем. Надо остановиться до ветру, а то я ща лопну.