Культура древнего Рима. Том 1

Раскол в идеологии различных социальных слоев уже рано сказался на роли поэзии в обществе и на месте в нем поэта. Как и другие представители римской интеллигенции (учителя, грамматики, врачи), поэты и драматурги в Риме III–II вв. до н. э. были или отпущенными на волю образованными рабами, или уроженцами италийских и греческих городов, т. е. неримскими гражданами или выходцами из простого народа. Всем им приходилось искать покровительства знатных семей, становиться на положение их клиентов. Члены высших сословий считали для себя возможным, помимо военной и политической деятельности, заниматься только разработкой истории и права, светского и жреческого. Поэтому, когда в Риме под влиянием Греции стали развиваться поэзия и драматургия, они были рассчитаны в основном на плебс, увлекавшийся зрелищами, элита же смотрела на этот вид творчества свысока, хотя и покровительствовала некоторым поэтам, особенно тем, кто прославлял подвиги своих знатных патронов. Затем, в I в. до н. э., с появлением понятия «почтенного досуга» людей, временно отошедших от политики или вовсе не считавших нужным ею заниматься, из высокообразованной, проникнутой духом эллинизма молодежи формируется круг поэтов, писавших именно для элиты и чуждых народу. Только при Августе, когда римская поэзия достигает наивысшего расцвета и по форме, и по глубине содержания, смыкаются оба направления. Поэты осознают высокую миссию поэзии, приобщающей людей к культуре и гуманности, и поэта, как пророка, призванного провозглашать истины, действительные на все времена. Тогда поэзия обрела огромную популярность. Но такое единство длилось недолго. После смерти Августа поэзия снова разделяется на элитарную и народную, и раскол этот не был преодолен до самого конца Римской империи, все более углубляясь по мере возрастания социальных противоречий.

Раскол этот сказывался и в других сферах и отражался в разных процессах и явлениях. Одно из них может быть условно обозначено как формирование «массовой культуры». Применение данного, родившегося в современном капиталистическом мире термина к миру римскому может, конечно, вызвать сомнения. Самое это понятие, как известно, определяется разными исследователями по-разному. И естественно, некоторые из определений (например, такие, в которых на передний план выдвигается роль средств массовой информации) к Риму неприложимы. Но если иметь в виду те факторы, которые повседневно воздействовали на широкие массы, формируя их сознание (средства официальной пропаганды — статуи императоров и знатных лиц с прославлявшими их надписями, лозунга, чеканившиеся на монетах, зрелища, организуемые императорами, их триумфы, торжества по поводу их побед, юбилеев, апофеоза, санкционированные государством религиозные празднества с поражавшим воображение ритуалом, и обязательными молитвами за императора, сенат и римский народ), и те пути, которыми до народа доводились — в упрощенной форме — идеи философов и других представителей интеллигенции и в значительной мере должны были создавать некую отдушину накопившемуся недовольству (например, любимые широкой публикой выступления ораторов, в которых благородный бедняк обличал порочного богача, прославлялись бедность и воздержанность и клеймились богатство и роскошь), то, видимо, хотя и с соответствующими оговорками, можно говорить о «массовой культуре» императорского Рима.

Как и в буржуазном мире, в Риме «массовая культура» не была культурой масс, но так или иначе на нее воздействовала. Любопытным памятником переплетения той и другой служат античные романы, появившиеся или, во всяком случае, распространившиеся во времена Империя и, видимо, пользовавшиеся немалой популярностью. Герои их, отличавшиеся удивительной красотой, благородством, стойкостью духа, переживали самые невероятные приключения в полуфантастических странах, терпели страшные бедствия — плен, рабство, пытки, — но благодаря помощи богов и собственным добродетелям всегда оказывались выше господ и правителей, обличали их пороки, с честью выходили из всех испытаний и достигали счастья.

Идеология народных масс, трудящихся свободных и рабов, сближавшихся и в общем труде, и в общих организациях (коллегиях) «маленьких людей» и одинаково страдавших от форм эксплуатации, порожденных рабовладельческим способом производства, отражалась в баснях, пословицах, выступлениях киников, в надписях и изображениях на алтарях и надгробиях. Эти памятники свидетельствуют о более или менее осознанном протесте против идеологии господствующих классов, о религиозных и этических исканиях, нашедших свое оформление в раннем христианстве.