Культура древнего Рима. Том 2

Отношение к общественным рабам в городах было настороженным и недоверчивым, о чем свидетельствует Плиний Младший, писавший в письме к Траяну (X, 19): «Прошу тебя, повелитель, помоги мне советом в моих колебаниях: следует ли мне охранять тюрьмы городскими рабами, как это до сих пор делалось, или же поставить воинов. Я боюсь и того, что городские рабы — стража не очень верная, и того, что на это дело придется оттянуть немалое число воинов. Пока что я придал к городским рабам несколько воинов. Вижу, однако, и здесь опасность: поступок этот может стать причиной небрежности у тех и у других: каждая сторона будет уверена, что сможет свалить общую вину на других». На что Траян отвечал: «Незачем, мой дорогой Секунд, превращать многих воинов в тюремных стражей. Утвердимся в обычае этой провинции охранять тюрьмы городскими рабами. Будут ли они верны в этом деле, это зависит от твоей строгости и бдительности».

О строгом и жестоком обращении с рабами в городах свидетельствует наличие коллегии (бичевателей), что подтверждается надписью одного из памфилийских городов (SEG, II, 2, № 704).

В I–III в. н. э. в городах имела большое значение торговля рабами. Эпиграфически засвидетельствованы коллегии работорговцев и наличие специальных рынков рабов. В городах были установлены также пошлины на продажу и покупку рабов.

В городах сравнительно невелика была прослойка , домашних рабов, воспитанных в доме господина. Отношение к ним, как правило, лишено какой-либо патриархальности: рабов этих очень редко хоронили в одной могиле с их хозяином, господа не ставили памятников в честь своих трептой, которые им верой и правдой служили всю жизнь.

Отношение к трептой в городах было двойственным, как о том можно судить из переписки Плиния Младшего с Траяном: Трептой— «это дети, рожденные свободными, подброшенные, а затем подобранные и воспитанные в рабстве» (Ер., X, 66).

Чрезвычайно характерен для I–III вв. отпуск рабов на волю. Это явление, отмеченное еще во II–I вв. до н. э., с I в. н. э. становится широко распространенным. О наличии вольноотпущенников в городах известно из различных источников — как эпиграфических, так и литературных. В ряде манумиссий I в. н. э. из Калимны описывается «процедура» отпуска раба на волю. Приведем содержание одной из них (Syll.3, N 1210). При стефанофоре Клеофонте, сыне Филонида, Нейка, дочь Менекрата, объявила собственную рабыню Гедоне свободной, каковой она должна оставаться в течение всей своей жизни. При том же стефанофоре Криофон и Абриада, дети Доротея, объявили свободными Агатона, «согласно законам отпущения на волю». Последние слова указывают, что в греческих городах не только сохранились какие-то традиции отпущения рабов на волю, но имелись и специальные законы, регулирующие эти отношения. Интересно также, что, согласно установившемуся в городах ритуалу, раба мог отпускать его господин только в присутствии городского должностного лица. Полис не считал, что отпуск на волю — личное дело владельца раба, и сам регулировал эти отношения. Не случайно в манумиссий Syll.3, № 1211 из Калимны говорится об отпуске на волю рабов, произведенном «законным образом». Часто владельцы рабов, отпустив их на волю, не порывали с ними связей в дальнейшем и заботились об их судьбе. Случалось, что вольноотпущенников по желанию господина хоронили в одной с ним могиле, о чем упоминается в специальных декретах и надгробных надписях (IGRR, III, № 569, из Тлоса). Подобные факты имели место вне зависимости от социального положения лиц, отпустивших своих рабов на волю. Например, Марк Аврелий Мосх, булевт Смирны, почитаемый за свои заслуги перед городом, выразил желание быть похороненным вместе со своими вольноотпущенниками (SEG, II, 2, № 655). В подобных надписях устанавливался строжайший запрет на похороны в этих могилах какого-нибудь «чужака» (в надписях bilingua последние обозначаются extraneo — — например, IGRR, IV, № 510).

Очень интересна надпись, поставленная жителем Смирны Титом Валерием Исидором в честь своих вольноотпущенников (IGRR, IV, № 1475). Обращают на себя внимание несколько моментов; во-первых, в надписи по отдельности перечисляются вольноотпущенники и вольноотпущенницы и все лица мужского и женского рода (& ) из тех, кто еще станет вольноотпущенниками. Отдельно упоминаются в надписи и , в честь которых — среди прочих — поставлен этот памятник. Поражает проявленная этим рабовладельцем из Смирны забота о своих вольноотпущенниках и рабах — пожалуй, это один из немногих случаев такого рода в эпиграфике Малой Азии. Думается, что он был вызван какими-то чрезвычайными обстоятельствами в жизни Тита Валерия Исидора, когда его подчиненные либо спасли ему жизнь, либо выручили из беды в трудное для него время.