Культура древнего Рима. В двух томах. Том 1

В литературе часто высказывалось предположение, что Аполлоний противопоставлялся Христу. Однако оно ни на чем не основано. Скорее можно полагать, что, создавая его образ, Филострат, как представитель тогдашней связанной с муниципальными кругами интеллигенции, хотел применительно к их идеологии сделать то же, что делал Тацит, создавая образ Агриколы: показать, что в любых обстоятельствах, в правление любых принцепсов можно, следуя заветам наиболее популярных философских теорий и не прельщаясь ничем мирским, вести деятельную и полезную обществу жизнь, активно бороться в масштабах города и в масштабах империи за то, что представлялось справедливым. Этот элемент активной политической деятельности, приписанный совершенному пифагорейцу, весьма знаменателей, как показатель некоего поворота в мыслях.

Однако, несмотря на обожествление Аполлония, его пример не мог найти широкого отклика. Городской патриотизм с разложением города как гражданской общины угасал. Борьба с «тиранией» могла найти отклик в кружке Юлии Домны и части сената, но не в более широких кругах, для которых действительно со сменой принцепсов «не менялось ничего, кроме имени господина». К тому же в гражданских войнах между различными претендентами на престол, войнах, шедших между целыми армиями, деятельность и воля отдельного частного человека мало что могла значить. Что же касается философии Аполлония, то она была далеко не оригинальна.

Последняя попытка спасти что возможно из идеи космической гармонии и преодолеть «отчуждение» была сделана Плотином, выступившим со своим учением при императоре Галлиене, человеке, в отличие от своих предшественников и преемников, высоко образованном, стремившемся, несмотря на то, что в его правление кризис и разруха достигли кульминации, оживить античную культуру и лично посещавшем лекции Плотина. Здесь нет возможности подробно охарактеризовать сложнейшую и часто противоречивую философскую систему Плотина, изложенную в его «Эннеадах». Остановимся лишь на том, что имеет непосредственное отношение к нашей теме.

Для Плотина огромное значение в качестве источника существующего зла имело представление о разорванности, разобщенности, присущей множественности, в противоположность единству целостного, простого, несмешанного. Страдания тела, говорит он, происходят от того, что оно не единство, а множественность (Ennead., XXVIII, 84). Отдельные существа благодаря всеобщей взаимосвязи представляют собой единство, но так как они и множественность, они постоянно вредят друг другу из-за своего различия, ради своей пользы. Одно пожирает другое, так как оно и сходно с ним, и отлично от него. Поскольку каждое стремится к тому, что наиболее согласно с его природой, оно выбирает из другого то, что ему по его сущности подобно, из чего извлекает пользу и выгоду, а что чуждо — уничтожает (XXVIII, 174). Наш мир множествен, части его удалены друг от друга и не соединены истинной дружбой. Между ними существует вражда: каждая часть из-за своей недостаточности враждебна другой (XII, 12, 18). В материальном мире противоположности разделены в пространстве и тем сильнее стремление отдельных существ κ единству (XII, 144).