Культура древнего Рима. В двух томах. Том 1

Самый интерес к этому вопросу, так же как пример Венеры на Кипре, показывает, что божества с неопределенным полом встречались не только в Риме, где, кстати, такая неопределенность могла обусловливаться особыми обстоятельствами, как в случае с землетрясением, а не какой-то специфической неясностью представлений о божестве. Не свидетельствует о ней и наличие пар разнополых богов. Скорее оно было результатом неких общих разным народам верований, появлявшихся на определенной стадии религиозного творчества. Из основанных на обширнейшем материале исследований Манхардта о культах и обрядах, связанных с лесом и полем[33], явствует, что в крестьянских обрядах, относящихся к сменам сезонов и циклам земледельческих работ, лицами, представлявшими на соответствующих церемониях духов деревьев, леса, хлеба, последнего снопа, весны, зимы, могли быть мужчины и женщины, Девушки или пожилые женщины, могли фигурировать в одиночку или парами, как, например, король и королева мая. Следовательно, в тех архаических верованиях, которые породили описанные Манхардтом обряды, духи или божества, наиболее тесно связанные со средой, окружающей крестьянина, и с его деятельностью, могли быть разных полов и нести одни и те же функции. Так, и в Италии кое-где Церера была мужского пола или почиталась с паредром мужского пола[34]. При тесном же общении римлян с соседями взаимовлияние и взаимопроникновение верований было неизбежно. Так же можно объяснить двуполую природу и удвоение Палес (Serv. Georg., III, 1), которую могли себе по-разному представлять общины, вошедшие затем в состав Рима и объединившие свои культы.

Таким образом, перечисленные выше обстоятельства вряд ли можно считать доказательством какого-то особого склада ума римлян, проявившегося в их религиозных верованиях.

То же относится к упоминавшейся ссылке на богов отдельных актов и состояний, заимствованных из индигитамент и наиболее полно приводимых Августином (Aug. De Civ. Dei., IV, 11–24; ср.: Serv. Georg., I, 21). В той мере, в какой они не были плодом ученых спекуляций понтификов, такие боги тоже не специфичны для Рима. Как показал Узе-нер[35], сопоставляя данные о различных народах, аналогичные божества (как он называл их, «божества момента») с мелкими функциями и именами, произведенными от действий и эпитетов, присущи повсюду ранним стадиям религиозных верований, отразившихся даже в почитании наделенных аналогичными функциями средневековых святых. Такие боги, писал Узенер, имелись и в Греции, где частично почитались во все времена, а частично передали свои функции, с соответственными эпитетами, другим, более популярным и могущественным богам[36]. Следовательно, наличие таких «божеств момента» также не специфично для римлян, тем более что мы не знаем, пи когда складывались индигитаменты, ни в какой мере их авторы заимствовали своих богов из живой религии, а в какой создавали сами.

Была ли у римлян в некие неизвестные нам времена мифология, подобная мифологии других стадиально близких к ним народов? Выше уже приводилась точка зрения Дюмезиля и других авторов на возможное существование впоследствии заглохших мифов. Действительно, одним из древнейших римских, известных и у других италиков богов был Янус. Впоследствии он считался богом всякого начала, поэтому ему был посвящен первый день года и каждого месяца и имя его произносилось перед каждым обращением κ богам. Был он также богом входов и выходов, ворот и дверей, а храм его отпирался во время войны и запирался во время мира. Функции Януса, а также его изображения с двумя и четырьмя лицами неоднократно комментировались позднейшими авторами, высказывавшими самые различные предположения (Serv. Aen., I, 291, 292; XII, 198; Macrob. Sat., I, 9, 7). Но в восходящей к древнейшим временам песне салиев он именовался «богом богов» и «добрым создателем» (Macrob. Sat., I, 9, 14–18). Может быть, первоначально Янус был создателем мира, космоса. О его некогда первенствующем положении говорит и тот факт, что его жрецом был возглавлявший культ царь, а затем при Республике сменивший его и впоследствии оттесненный великим понтификом «царь священнодействий» — rex sacrorum[37]. Затем, с утратой интереса к мифологии космическая роль Януса как создателя мира если не была забыта, то игнорировалась, и трактовка его образа развивалась в двух направлениях: с одной стороны, как бога всякого начала, с другой — как первого царя предков латинов и римлян, жившего на холме Яникуле, гостеприимно встретившего и взявшего в соправители Сатурна, который научил его диких подданных земледелию и вообще более цивилизованной жизни (Serv. Aen., VIII, 319, 322; Macrob. Sat., I, 7, 18–28).