Культура и империализм

«Век империй» выступает кульминацией активизма Запада, когда происходит мощный экспансионистский выброс и ведущие европейские державы устремляются вовне, осваивая и подминая под себя весь остальной мир в мощной, жестокой и подчас весьма кровавой имперской экспансии. Это событие драматической встречи различных цивилизаций и их очного соперничества.

Если заочный спор о преимуществах различных цивилизационных стратегий может длиться до бесконечности, то в данном случае этот вопрос получает вполне зримое и осязаемое разрешение. Наследники древних великих культур Индии, Китая, Египта, Междуречья, Персии — которые лежат у истоков человеческой цивилизации вообще и которым столь многим обязана греческая культура и европейская цивилизация в целом — сходятся в очном противостоянии с европейской культурой модерна — и терпят сокрушительное поражение! Прежде всего это поражение военное, но очевидно, что за ним стоит не только превосходство военной техники, но и техническое совершенство Запада как таковое, что в свою очередь связано с событием научной революции, а также более эффективной организацией политической системы, системы администрирования и проч., в основе которых лежит опыт рационализации и секуляризации жизни, т. е. в целом все то, что мы связываем с фундаментальным проектом модерна). Цивилизация модерна оказывается гораздо более мощной в конечном итоге именно благодаря своим культурным новациям и преобразованиям, более «энергийной» в смысле Аристотеля. Притом Запад оказался сильнее не в силу тех или иных превратностей военной судьбы или доставшихся волей Провидения природных богатств, а именно благодаря лежащему в основе проекта модерна цивилизационому повороту. Западные империи потому и состоялись, что они оказались более эффективными культурно. Именно на этой основе длительное время цивилизация модерна выстраивала свои репрезентации события империи и всего не-западного мира в целом.

Удел Запада — повелевать и господствовать (не только по праву сильного, как это было в древних империях, но прежде всего по праву культурного и цивилизационного лидера!), задавать направление развития и, возможно, принуждать и втягивать силой в этот процесс другие цивилизационные регионы, которые по каким-то причинам сбились с «правильного пути». Иными словами, на Западе лежит определенная «цивилизационная миссия», воспетое Киплингом «бремя Белого человека» и, по большому счету, ответственность за судьбы всего мира. Удел Востока — быть ведомым, пусть даже против своей искаженной и извращенной неверным направлением развития воли. И тогда подобное распределение ролей в рамках империализма выглядит вполне справедливым: святой долг Востока поделиться с Западом (т. е. по сути со всем миром!) своими природными и человеческими ресурсами, которые в противном случае были бы бессмысленно растрачены.

В этом суть и историческая необходимость империализма, как это виделось с Запада. Причем не только отдельным алчным кондотьерам и безжалостным правителям. И передовая европейская культура — литература, даже философия в лице, например, Гегеля — воспринимала Восток как интересный, но явно не слишком удачный опыт развития духа. Эти ступени Дух, говоря гегелевским языком, уже давно оставил, исторической жизни там уже давно нет.

«Культура и империализм». Название книги звучит как цитата из Ленина. Да книга и в самом деле глубоко связана и с марксизмом в его европейском варианте, и с левым интеллектуальным и политическим движением в целом. Автор постоянно цитирует работы А. Грамши, Д. Лукача, Л. Альтюссера, но также и Ф. Фанона, яркого проповедника насилия как средства преобразования мира.

Но Э. Саида привлекает прежде всего не само событие империи — это слишком большая и слишком болезненная и для Запада, и для Востока тема — сколько отражение темы империи в культуре — как совокупности «лучшего из того, что знают и о чем думают» (М. Арнольд) — и прежде всего в художественной культуре — в европейском романе, изобразительном искусстве и опере. Эта книга, как отмечает сам Саид, написана на основе ряда статей и лекций, появившихся в разное время и по разным поводам, что несколько затрудняет ее восприятие. В этом смысле в работе «Культура и империализм» нет сквозного содержательного единства (как, впрочем, и в «Ориентализме»), а есть лишь единство тематическое: империя и ее соотношение с властью-знанием в стиле методологии М. Фуко.

Центральная тема «Ориентализма» — тема репрезентации — получает в книге «Культура и империализм» дальнейшее развитие в проблеме нарратива — власти говорить и формировать представление. И вновь смысл исследования нарратива в данном контексте — демонстрация скрытого и явного оправдания доминирования Запада в мире. Это также одна из центральных тем в так называемых постколониальных исследованиях — нового дисциплинарного поля, в немалой степени связанного с работами Э. Саида.