Культура и мир

И если проследить истоки явления, то, вероятно, возможно обратится к Великим географическим открытиям, и даже глубже, к экспансиям Римской империи и Византии.

Ситуации внутри империальных, а впоследствии межконтинентальных миграций создавали совершенно новую модель пространственно-временных ощущений (расширение представляемого пространства в ускоряющемся течении времени).

В рефлексию эмоциональной вовлеченности проникали все новые и новые впечатления и далее обобщения размывающие, а затем и стирающие границы различных явлений видимого мира.

Расширение сознания неминуемо приводило к расширению спектра бессознательных импульсов. Постоянные войны исторического времени этому помогали.

Этнические границы также размывались в ретроспективе исторического времени, создавая открытие маргинальные поля, не «поверхностного слоя коммуникации», а наоборот, глубинных психических процессов. Нуминозное стремление в необходимости постоянной защиты апеллировало к мифопоэтическому мышлению, художественно оформляющему паттерны бессознательного. Архетипы Матери и Воина-героя создавали мутированные персонажи индоевропейской традиции, а затем включения в них мифологем вновь открытых континентов.

Христианская религия Византии, а впоследствии Ислам Османской империи, сформировали новый пласт маргинальных полей, на уровне мистического опыта этих религий.

Универсальный сплав языческого коллективного бессознательного, религиозного сознания средневековья и устойчивой мотивации на прибыль и успех в индустриальном обществе Нового времени, с его урбанистически-технически массовой формой мышления, усиленной появлением транспорта и массовых коммуникаций, действительно породили трансментальный уровень мышления лиминалов, стремящихся уйти от состояния пограничного существования (не только в пространстве, но и в социально-ролевом статусе), но уже не имеющих яснопредставляемой модели подражания этнической сопричастности.

Маргинальные поля культуры XX века расширились также за счет ризомного мышления полифункционального опыта наукознания.

Эволюционирование философской мысли от платонизма, неоплатонизма, учения гностиков к классической философии привело в середине XX века к стремлению структуралистов понять и исследовать внутренне-глубинную структуру явлений.

Обращаясь к ментальным глубинам мировой истории, также происходит закономерное погружение в глубины «младенчества человечества», для которого базовыми концептами освоения мира была мифопоэтика бессознательного, непрерывно порождающая художественные образы зримой защиты – архетипы. Архетипы – микро-образы человеческой ментальности, вбирая в себя элементы взаимодействующих традиций в историческом времени, создают поэтическую макросферу художественных представлений о космосе, выраженных в формуле Уробороса.

В ситуации современного изобразительного искусства обращение к героике Святого Георгия – змееборца-воина-защитника, изображение которого своеобразно своей двойственностью: сакрально-иконографичным содержанием и экспериментально-светской манерой исполнения в искусстве XX—XXI веков.

Сюжет «Чуда Георгия о змие» в пространстве современной России один из наиболее популярных. Огромное количество произведений в различных видах искусств – от графики, живописи, росписей по стеклу, тканых картин до монументальной скульптуры и различных визуальных объектов.

В искусстве сегодняшнего дня не существует точных обозначений стилистики и техники художественных произведений. Смешанная, часто коллажная техника заняла доминирующее место в творчестве мастеров живописи. Также терминология «народная», «академическая», «современная» скорее относится ко вчерашнему дню, нежели к обозначению искусства сегодняшнего дня. Пожалуй, наиболее адекватным времени является термин, пока не получивший научного обоснования, но часто употребляемый в художественной среде – «живое искусство». Этому искусству свойствен плюрализм, уничтожающий рамки между элитарным, массовым и народным, художники которого, наработав свой единственный, неповторимый прием, зачастую обращаются к игре смыслов и форм выражения – искусству ар-брюта, воплощая гончаровское «всёчество» в инверсию окружающих объектов.

Отринув правила академического канона, маргинальный художник довел до совершенства несоответствия: его перспективы не выверены, пространство основывается на комбинациях различных точек зрения: не соблюдаются ни соотношения размеров, ни анатомические пропорции использование контуров, цветовых плоскостей, фактуры полутонов противоречат оптическому восприятию, нереалистические упрощения чередуются с чрезмерно преувеличенными деталями фигуративных ременесценций.

Маргиналы «живого искусства», взяв на вооружение опыт наива, дадаизма, ар-брюта проявляют совершенное безразличие относительно эстетических и культурных норм. Не соблюдаются ни выверенность сюжета, ни привычные техники исполнения, ни наработанные приемы. Используются материалы, которые они видят вокруг себя и которые несут некий отпечаток, намек на присутствующую культуру.