Культура и мир

Еще одним вкладом в европейскую культуру раннего Нового времени стала theologia moralis accomodativa, приспособительная моральная теология иезуитов, более известная как этика пробабилизма (лат. «probabilis» – вероятный, возможный, правдоподобный) как морально-философская доктрина и практическая этика ордена[70] была изложена в моральных сочинениях Васкеса. Эта доктрина опирается на христианские основания этики, но учитывает вероятностный характер решений, принимаемых индивидом в ситуации морального выбора. Пробабилизм предлагает рационально осмысливать ситуацию, учитывая и согласовывая друг с другом внутренние (probabilitas intrinseca)[71] и внешние (probabilitas extrinseca)[72] обстоятельства. Наиболее безопасным считается выбор, в результате которого не будут нарушены нравственные нормы. Наиболее вероятным (правдоподобным) считается решение, которое поддерживают наибольшее число авторитетов и с которым соглашается внутренний голос (разум и интуиция) индивида. Можно, в то же время, выбрать наиболее безопасный путь, даже если он покажется менее «правдоподобным». Возможно, однако, опираясь на внутреннюю и внешнюю поддержку, принять мнение большинства авторитетов, хотя с точки зрения моральной безупречности – применительно к данной индивиду ситуации оно, возможно, будет вызывать сомнения. Доктрина иезуитов, однако, предлагает вариант, при котором оказывается возможным ориентироваться одновременно и на менее безопасное (с точки зрения соответствия законам и нормам), и на менее вероятное (с точки зрения «внутреннего голоса» и советов авторитетных источников), если данное решение соответствует конкретной ситуации. В этом и состоит пробабилизм иезуитов, если его формулировать наиболее кратко. Подобный подход, конечно, не может не рождать вопросов; в нем (особенно на первый взгляд) чувствуется явная несуразность, поскольку, при следовании логике иезуитов, «вероятным» вполне может оказаться наименее вероятное мнение, если только индивид, делающий выбор, сочтет его более подходящим для конкретного случая. Столь специфическое понимание морального выбора едва ли не ставит принимающего решения «моралиста» «по ту сторону добра и зла») (Некоторые ограничения, вводимые в эту систему, вряд ли могут серьезно повлиять на ее параметры, но все же упомянем, что, по мнению иезуитов, нельзя принимать решения, которые прямо противоречат установлениям Церкви, а также те, которые не поддерживает ни один авторитет. То есть, если против ста мнений выступает всего одно, но созвучное вашим мыслям, вы вправе сделать выбор, опираясь на этот единственный авторитет.)

Во второй половине XVI – начале XVII вв., пробабилизм приобретает большую популярность как среди священнослужителей, так и среди мирян, поскольку обеспечивает предельно возможное в рамках христианской этики освобождение воли человека, предоставление ему права, исходя из собственных идей, здравого смысла и авторитетного мнения, принимать самостоятельные решения и нести за них полную ответственность перед Богом.[73]

Жизнь – и это, видимо, прекрасно понимали иезуиты в XVI–XVII вв. – менее всего напоминает застывшую «иерархию сущих», которой соответствует неизменный свод правил, предписаний и законов, регламентирующих любое действие и в целом предопределяющих путь каждого человека. Скорее она представляет собой динамичное многообразие событий, ситуаций, соприкосновение различных культур, в которых одни и те же действия могут получать различные толкования. Именно осознание иезуитами этого динамизма сделало вклад Общества Иисуса в становление новоевропейской культуры многообразным и весьма значительным.

Д. К. Бурлака. Культура межконфессиональных отношений как условие стабильного развития российского общества

1. По своему статусу в бытии культура представляет собой совокупность плодов человеческого познания и творчества – мир, созданный человеком. Выступая демиургом культуры, человек соучаствует в формировании своей собственной природы – социальности и индивидуальности. По своей структуре культура представляет собой сложную систему взаимоопосредованных связей, которые в ходе исторического развития кристаллизуются в виде формообразованной культуры – техники, науки, государства, права, искусства, философии.