Культура сублимации: опыты самодостаточности

Такая цель, как телесное бессмертие, оставляет простор для скепсиса – не метафора ли это, однако скептикам предлагается проверить подлинность алхимических процессов на своем опыте. В действительности, независимо от степени достоверности сведений о дживан-мукти, достигших телесной реализации, данная ориентация сама оказывается глобальнее, чем богореализация так таковая, поэтому при постановке такой цели ничего не теряется, а лишь расширяется спектр возможностей самосознания. Конечно же, практикующий не в состоянии достичь бессмертия, просто наполнив свою голову утонченной и очищенной энергией спермы. Дальнейший техницизм выходит за рамки необходимых сведений для проведения сублимации, которая служит созданием базы для достижения этой цели. Тогда трансформация сексуальной энергии обретает смысл, а в противном случае она была бы обыкновенным бессмысленным мазохистским «самоистязанием во плоти».

Даже в пределах традиции сиддхов эротико-мистические практики составляют лишь один из трех взаимодополнительных подходов, наряду с хатха-йогическим и алхимическим. Причем разные системы сублимации могут приводить к преображению тела из плоти и крови в «золотое», «алмазное», «световое», «звуковое» или «совершенное» как таковое. Взаимодополнительность трех вышеназванных подходов внутри тантрической традиции состоит в их общем «связывании» божественного с человеческим на уровне жизненных флюидов (раса), а также таком динамическом «проникновении» (ведха), которое вызывает преображение тела посредством всех трех названных технических компонентов. Термин ведха трех-смысленный: это тантрическое посвящение через «передачу» расы от учителя к ученику; хатха-йогическое «пронзание» чакр; алхимическое «превращение» металлов в золото. Основу всех процессов составляет «совершенство проникновенности».

Расширяя обозрение сублимационных систем, прежде всего по единству и конкретизации главной цели телесного преображения, ближайшим образом мы получаем иную триаду – на уровне традиций. Ранее, чем выйти на даосские практики, мы неизбежно встречаемся с тибетским буддизмом, ведь Тибет испокон веков выступал «естественным посредником» между Индией и Китаем. Три варианта «конечного тела» в трех разных традициях при помощи сублимации: 1) бессмертное, но конкретное алмазное тело, запредельное законам природы, обретаемое в хатха-йоге и тантрическом ритуальном сексе; 2) божественное тело звука, получаемое при дальнейшей сублимации обеих практик (хатхи и вамачары) в медитации и ритуалы индуистской трика-каулы; 3) духовное тело света, создаваемое при интериоризации алхимии в медитативно-ритуальную «йогу» тибетского буддизма. Но все это варианты сотериологических путей, ведущих к «личному спасению».

Тибетский буддизм

В целом, гималайская связь между Индией и Китаем состояла в том, что сначала буддизм был экспортирован из Индии в Китай, а затем, обратным образом, происходило введение отдельных элементов даосской культуры в индийские традиции. Один из исследователей заключил даже, что «даосская составляющая буддизма была тантрической». Получается, что вначале индийский тантризм внедрился в Китай, а позже, в восьмом веке, благодаря буддийским монахам, часть этих техник просто-напросто была «возвращена на родину», откуда их заимствовали всего несколькими столетиями ранее. Но подобные заключения оставляют сомнения, ибо даже в оригинальных тантрических сборниках «Рудра-ямала» и «Брахма-ямала» утверждается, что еще ведический риши Васиштха посетил Китай, чтобы обучиться практикам вамачары. С другой стороны, в китайских источниках обнаружены данные о придворных индийских медиках, сведущих в «элексире жизни».

Примечательна научная дискуссия об «установлении личности» Нагарджуны, которому было обязано появление в индийском буддизме «китайской богини» Тары (через Тибет). Встречается множество исторических личностей с именнем Нагарджуна, но один из них безусловно был алхимиком в тантрическом буддизме ваджраяны, который безусловно сам странствовал в Китай. Тара же исходно была богиней «морских путей», откуда возникло предположение о привнесении ее сначала морем в Южную Индию, однако ранние факты почитания Тары засвидетельствованы в буддийском комплексе Наладе (Северная Индия). Важность этих событий становится понятна, если учесть, что одна из двух ипостасей Тары в тибетском пантеоне выступала супругой бога, служившего не-больше-не-меньше, чем прототипом Бхайравы, то есть тантрической формы разгневанного Шивы. К тому же она была «заимствована» вместе с ртутью – важнейшим компонентом алхимии.