Культура заговора: от убийства Кеннеди до «секретных материалов»

…между параноидальным оратором на политической сцене и клиническим параноиком есть существенная разница: хотя оба они склонны к горячности, сверхподозрительности, повышенной агрессивности, напыщенности и трагизму в самовыражении, клинический параноик считает, что враждебный и заговорщический мир, в котором, как ему кажется, он живет, действует именно против него, тогда как выразитель параноидального стиля полагает, что этот мир действует против нации, культуры, образа жизни, чья участь связана не только с ним одним, но с миллионами других людей (PS, 4).

В похожей манере Пайпс признает, что, как и Хофштадтер, он не имеет в виду клиническое описание диагноза паранойи. Тем не менее он не преминул заметить, что в случае со многими политическими руководителями их конспиративистская политика нередко сопровождается их личной паранойей. Робинс и Пост (кстати, последний из них является врачом-психологом) тоже беспокоятся по поводу буквального и метафорического определения паранойи. Они предлагают психобиографии вождей, которые были клиническими параноиками (вдобавок с отсутствовавшим доминирующим отцом и необходимостью изгнания внутренних демонов в случае со Сталиным), но вместе с тем и более общие описания того, как политическая паранойя проникает в различные общественные группы и нации. Но насколько буквально следует воспринимать такой диагноз? Люди, которые верят, что заговоры — это движущая сила истории и что группу, к которой они принадлежат, преследуют, действительно параноики или они просто похожи на настоящих пациентов психбольницы? Если у отдельных параноиков инверсия и проекция вытесненных в подсознание желаний помогает сохранить оказавшееся под угрозой «я», то что этому «я» соответствует в какой-нибудь социальной группе или нации? На какой психоаналитической теории паранойи основывается этот культурологический диагноз? Если подразумевается, что речь идет о фрейдистском психоанализе (на что могло бы указывать использование модели проекции), то как насчет утверждения Фрейда о том, что паранойя является результатом инверсии и воплощения подавляемой мужской гомосексуальности?

Далеко не ясно, какую аналитическую функцию выполняет вынесение диагноза паранойи культуре заговора. Это стало почти избитым приемом — называть параноиком любого человека или параноидальным любой культурный феномен, тяготеющий к каким-нибудь скрытым намерениям. Похоже, что приклеивание ярлыка «параноидальный» стало пустым порочным описанием под глянцем научной строгости: параноик — это тот, кто (помимо прочего) верит в конспирологические теории, или, наоборот, причина, по которой люди верят в теории заговора, кроется в том, что они параноики.

Представления о вспышках массовой паранойи, по крайней мере, дают название склонности людей искать козла отпущения, которого можно обвинить во всех неприятностях, но вслед за Шоуолтер можно было бы назвать это явление истерией и вместе с тем ни на шаг не приблизиться к объяснению того, откуда берутся эти вспышки конспирологического мышления в данный момент истории. Для Пайпса, как и для Робинса и Поста распространение культуры заговора в Америке всего лишь «модный» способ «приятно пощекотать нервы», которым пользуются те, кого следует остерегаться, с тем намеком, что в качестве моды эти вещи приходят и уходят по своей воле. «Развлекательный конспиративизм, — предупреждает Пайпс, — во многом возбуждает искушенных людей так же, как секс для развлечения».[33] Шоуолтер в свою очередь указывает на своеобразную лихорадку конца века или тысячелетия, тогда как другие авторы в усилении существующих тенденций винят распространение Интернета. Но эти объяснения еще дальше уводят от ответа на вопрос, что делает конец определенного столетия подвластным паранойе? И откуда берется склонность к паранойе, которую киберпространство лишь обостряет? Для большинства этих комментаторов истоки массовой паранойи остаются загадкой, а сама она как трансисторическое психическое отклонение окутана ореолом тайны. Массовая паранойя подобна вирусу чумы, который никогда не исчезает из общества и способен вызвать эпидемию в любой момент практически без предупреждения и без причины. Одна из задач данного исследования, однако, и состоит в том, чтобы понять, почему культура заговора принимает такие разнообразные формы именно в этот конкретный момент времени.