Культурные индустрии

Первый тип интересов заключается в том, чтобы максимизировать прибыли, доходы, долю на рынке, цену на акции и т. д. для собственной компании (или компаний – многие директора состоят в советах директоров разных компаний). В этом отношении компании действительно преследуют свои собственные интересы. Будучи нацелены на максимизацию прибыли, все компании будут стремиться к тому, чтобы расходы на оплату труда персонала и другие затраты были гораздо ниже уровня получаемого дохода. Внутри системы одни компании будут предлагать более высокую оплату и лучшие условия труда, чем другие. Мы уже видели, что в деле культурного производства существуют специфические условия, поэтому работники получают большую автономию, чем в других отраслях. Однако эксплуатация неизбежна: от нее зависит система капиталистического накопления. Как указывает Мьеж [Mi`ege, 1989], в культурной индустрии компании субсидируют расходы путем создания пула резервного труда и использования для работы в сфере культуры временных работников. Другие стратегии заключаются в том, чтобы вывести труд в страны, где уровень оплаты труда существенно ниже (как это происходит в производстве анимации, см.: [Lent, 1998]).

Второй тип интересов, которые могут преследовать собственники и руководство компаний, – это интересы таких же компаний, как их собственная. Очевидно, что эти компании конкурируют друг с другом, за исключением случаев, когда они состоят в картельных соглашениях, как правило, запрещенных законом. Даже при системе взаимной конкуренции компании аффилируются, создавая торговые организации, лоббистские группы и альянсы. В развитом капитализме есть глубоко укоренившаяся тенденция к формированию олигополий больших компаний почти во всех отраслях. Такие олигополии особенно эффективны при формировании лоббистских групп, в организации компаний против того, что они считают навязчивым государственным регулированием и законотворчеством, которые во многом направлены на то, чтобы защитить работников и потребителей. Такое корпоративное лоббирование было важной чертой разработки культурной политики (см. главы IV и V). Олигополии также стали воплощать конвенциональные представления о том, как лучше организовать бизнес. Некоммерческие и малые коммерческие предприятия, включая те из них, которые нацелены на более низкие прибыли и инновационные методы работы, как правило, исключаются или маргинализируются. Они даже могут показаться наивными и некомпетентными по сравнению с более богатыми и известными компаниями в олигополиях.

То, что компании в этих двух отношениях преследуют интересы своих владельцев и руководителей, представляется мне бесспорным. Возражения, возникающие по поводу подобной системы эгоистического производства, как правило, касаются системы капитализма в целом: главным образом того, перевешивают ли преимущества экономической системы, основанной на таких действиях (например, динамичный рост и производство большего количества совокупного богатства), ее недостатки (систематически занижаемая оплата труда большинства работников, огромное неравенство, социальное расслоение)[36]. Здесь, конечно же, вопросы о собственности и структуре бизнеса пересекаются с поднимавшимися выше вопросами о роли культурных индустрий в обществе. Изучение конкретных предприятий может помочь четче локализовать действующие силы – понять, кто заставляет ситуацию меняться и как.

Есть, однако, третий тип потенциального интереса, который могут преследовать собственники и руководство. При прочих равных любые бизнес-предприятия желают создания таких условий, в которых может процветать бизнес в целом: политической и экономической стабильности и оживленного спроса. Это, например, означает, что бизнес может много вкладывать в избирательные компании кандидатов, которые по его мнению будут способствовать достижению его глобальных целей. Он будет противодействовать реформам и борьбе за равенство, если решит, что это может негативно отразиться на его интересах. Здесь вопрос о том, руководствуется ли бизнес своей заинтересованностью в общих условиях получения прибыли (и если руководствуется, то как) становится крайне запутанным. Способность культурных индустрий отвечать на такие вопросы делает их роль предметом особых споров. Производят ли компании в сфере культурных индустрий тексты, которые систематически поддерживают интересы бизнеса? Тормозят ли они прогрессивные реформы, мешают ли возникновению форм социального конфликта, зачастую необходимого для осуществления их деятельности? Эти вопросы обсуждаются в главе X, а их предварительный обзор дается чуть ниже в этой главе. Пока же обсуждение интересов владельцев индустрий служит только для того, чтобы сформулировать оценочный вопрос, к которому я позднее обращусь в главе VI, когда буду рассматривать рост корпораций в сфере культурных индустрий с 1980-х годов. Вопрос следующий: каковы последствия увеличения размеров и влияния корпораций в сфере культурных индустрий для культурного производства и общества в целом?