Культурные особенности (СИ)

— Похоже, что ничего. Показалось, — ответил Эрвин. Тихо, одними губами. Глаза сошлись в нитку, губы — сведены… Тишина упала вокруг. Что-то блеснуло — вдалеке, у кромки зеленого леса.

Машину тряхнуло, бэха ушла в поворот. Тяжело, круша волнорезом зеленые ветви. Раздвинула носом кусты.

— Нет, не показалось, — прошипел Эрвин под нос. За зеленой стеной — старые стальные ежи. И мертвецы — кучей у их подножья. Уже другие, человек десять, друг на друге, вповалку — там где накрыла пулеметная очередь. Эрвин спрыгнул, поворошил тела — оливковые, одинаковые, фабричной работы куртки, белые и зеркальные лица, перечеркнутая молния на рукавах. Брошенная газовая горелка. На треноге — тяжелый лазган. Мигнул, запрыгал в глазах солнечный зайчик. Отразился на руке мертвеца — россыпью мелких серебряных точек. Эрвин поворошил сапогом, наклонился. Увидел кресты. Маленькие серебряные кресты — штук двадцать, на тонкихалых шнурках, небрежно свитых на запястье в косу.

— Эрвин, кто это? — окрикнула его Ирина — сзади, из бэхи.

Кожа шнурков — вся крови. Эрвин отшвырнул руку мертвеца, поднялся — рывком, брезгливо вытирая руки.

— Мародеры, — ответил он кратко, — бог знает, кто и откуда взялись.

— Но пушки у них серьезные, — добавил он позже, запрыгивая обратно в БТР, — не устрой они эту гадость, не блесни мне в глаза прицелом потом — выехали бы мы без задней мысли прямо под лазер. А эта машинка, — Эрвин кивнул на тупорылый, поникший на треноге лазган, — бэху разрежет пополам, не поморщится.

— Откуда? Кто они такие?

— Я знаю? — огрызнулся Эрвин — тяжело, страшно. Защипало в глазах. Дым тянулся с востока, затягивая взор, ложился серой тенью на лица.

— Вчера тихо было. А сегодня проснулись — мир обезумел, Фиделита горит, на тропах бог знает какая мерзость творится.

Ирина потянулсь, коснулась пальцем щеки. Прямо по линии — черному следу «тари», еще свежему, с каплями крови. Выдохнула. Засвистела птица над головой. Эрвин сморгнул — так странно дрогнул, «поплыл» ее голос.

— Эрвин, они ясень сломали….

«Какой ясень? — спросил он себя и так же мысленно выругался — по матери, страшно. Не важно, какой. На лице Иришки — слезы. Текут прямо по черной, тонкой вязи…»

— Прости. Плохо у нас с тобой начался медовый месяц.

— Идем назад, — сказала она. Упрямо, не допуская возражений.

Эрвин молча кивнул, катая желваки на скулах. Затрещала ткань за спиной — Миа ходила меж мертвецов ритмично взмахивая кривым ножом. Спарывала с рукавов шевроны с перечеркнутой молнией. Бэхе на украшение…

«Хорошо хоть — не черепа» — поежился Эрвин, глядя на ее методичные движения. С востока плыл черный дым. Ветер трепал на дереве серую тряпку. Плакат, тот самый «Дорога к свободе». Миа выпрямилась, крикнула что-то. Протяжно: печальный, чуть торжественный звук. Эрвин поежился, почему-то решив, что не хочет сейчас его понимать. Срезанные шевроны повисли на нитке — ожерельем, на пулеметных стволах.

«Бехе пойдет» — подумал Эрвин. Сплюнул и махнул своим — «выступаем».

Поляна скрылась из глаз. Но прежде пулеметная очередь разнесла на клочки грязную серую тряпку.

Глава 30 Ходячие мертвецы

Весь бой за Фиделиту Лиианна просидела там же, в сарае на глухой окраине. Ни жива, ни мертва — сидела, сжавшись в углу и слушая из-за стены страшный ей, непонятный шум боя. Рев двигателей, крики, треск автоматных очередей и глухое так-так старинных деревенских винтовок — все сливалось в один глухой, раздирающий душу гул. И свет — свет сочился сквозь щели в стене. Вначале белый, слепящий свет прожекторов, скоро сменившийся заревом пожарища. Тусклым багровым огнем — языки света плясали, ложились тенями на лицо, красили в алый стены и руки. Холодный пот по вискам — кто-то кричал там, в огне, заливисто, страшно. Пролаяла автоматная очередь. Совсем близко. Вопль затих, оборвавшись на верхней ноте.

Хлопнула дверь.

Пламя взвыло, сноп искр взвился вдали — в ночи вспышкой злого алого света. Силуэт на пороге показался Лиианне сплошным облаком тьмы. Черной, густой тьмы, слепящей глаза светом фонарика. Вдох в горле застрял — противным липким комком. Щелкнула рация — маленькая коробка на плече.

— Передайте Абиму, мы нашли… — бросил застывший на пороге штурмовик, мазнув лучом фонаря по замершей Лиианне. Посмотрел еще раз, хмыкнул под нос, растягивая в улыбке толстые губы, добавил, — Уарре тоже передай. Пусть порадуется — как-никак его девка…

«Сам ты девка», — невольно окрысилась Лиианна. Страх сошел, она пригляделась — и вздрогнула, разглядев поближе штурмовика. Невиданный ей прежде человек — черный, толстогубый, страшный…

— Вы кто? — спросила она, осторожно переводя взгляд подальше от плоского, черного лица с глазами навыкате. Оливковая рубашка, шеврон — как у ДаКосты — на рукаве… только с перечеркнутой молнией, вместо ромба.

— Тебе сообщат, — оскалился штурмовик, — сиди пока тихо…

— Уарра с вами? — осторожно спросила она, пряча глаза.

— Кому Уарра, а кому господин проводный…

Странное, калечащее слух слово. Ударение на второе о… По спине — холодок… Странно было слышать его рядом с родным с детства именем.