Культурный герой. Владимир Путин в современном российском искусстве

Роман киевского прозаика Алексея Никитина «Истеми» (красиво изданный «Ад Маргинемом») — своеобразный римейк «Кондуита и Швамбрании» Льва Кассиля. Завязка сюжета (арест четырех студентов-радиофизиков за игру «с политическим подтекстом») напрямую отсылает к эпизоду «КиШ», когда братьев Лёлю и Осю винтят чекисты за найденные при обыске швамбранские военные карты и планы заговорщиков. В финале беседы с начальником ЧК города Покровска 1919 года мальчишек угощают чаем с сахарином, награждают комплиментами и обещают в скором времени устроить в России светлую жизнь получше швамбранской.

Киевские студенты 1983–1984 годов заняты обустройством собственной реальности: разделили по своим швамбраниям, империям, каганатам и халифатам Евразию, воюют и торгуют; интриги, дипломатия.

Всё последующее дольше и горше сахарина: два месяца за Конторой, отчисление из универа, Советская армия, и — как подспудно констатируется со скупой мужской слезой — загубленные (пусть и не насовсем, хотя одна и насовсем) жизни.

Тут, собственно, и возникает вопрос, который уже не отпустит читателя, — о достоверности фабулы. Не о художественной правде («У Гоголя черт входит в избу — верю, у писателя N учительница в класс — не верю»), а именно о соответствии фактуры историческим или (в случае мутноватых бизнес-схем из романа «Истеми») — экономическим реалиям.

Воля ваша, но чрезвычайно трудно поверить в то, чтобы киевский КГБ вдруг поволок четырех ботаников в острог за геополитический виртуал. Да еще на закате Совка, когда астматический генсек К. У. Черненко олицетворял собой гниение и распад идеологии, похороны вождей превратились в шоу маст гоу, а первоклассники рассказывали политические анекдоты друг другу и родителям… Может, конечно, в УССР Контора отличалась особенной свирепостью, но не большей, думаю, чем глава МГБ Абакумов в 1951 году, который высказался об участниках некоего «Союза борьбы за дело революции» (16 юношей и девушек, обсуждавших, между прочим, план убийства Маленкова): «Способны только на болтовню… Серьезных террористических намерений у них не было».

Чекисты могли быть дураками, но едва ли — параноиками, а что с какого-то момента увлеклись игрой вместе с ребятами — достоверности сюжету не добавляет.

Это я всё к тому, что и тогда особым оруэллом не пахло, а уж сегодня с двойным подозрением следует относиться к разговорам о «запрещенности», цензуре и прочем неформате. Хотя последний теперь понятие не только вкусовое, но и политическое.

Продвинутая аудитория «Эха Москвы» все новогодние каникулы-2012 делилась впечатлениями о голубых: огоньках, галкиных, борях моисеевых. На высочайшем градусе сердец и глоток. Чего там было больше — гомофобии или гражданского протеста (а в декабре прогремели Сахаровы и Болотные, эховская аудитория самообольщалась и бралась за руки, чтоб не пропасть поодиночке), судить не берусь. Скорее, стремления заменить чужую попсу своей, социально близкой.

* * *

Впрочем, был краткий эпизод в обозримом прошлом, когда музыка преследовалась целыми жанрами. Всё тот же К. У. Черненко.

Появился список запрещенных рок-групп, зарубежных и наших, концертная деятельность прекратилась в принципе, редкие квартирники проходили в атмосфере тотального стрёма; именно тогда посадили культовых сегодня музыкантов — Алексея Романова из «Воскресенья» и екатеринбургского поэта и певца Александра Новикова.

Тогдашний список запрещенных рок-групп был своеобразным хит-парадом. И хотя невиннейшие «Альянс» и «Альфа» соседствовали там с «Аквариумом» и «Автоматическими удовлетворителями» (равно как Dschinghis Khan с Pink Floyd, но тут уж ладно), составитель обнажал явные вкус и знание темы. Ежели сегодня за хит-парад от власти держать музыкальные чарты центральных каналов, это будет даже не сравнение в чью-то пользу, но затянувшийся в дурную бесконечность клип по мотивам анекдота «дотрахались до мышей».

Забавно, кстати, — то был 1984 год. Ага, Джордж Оруэлл и диссидент Андрей Амальрик («Просуществует ли Советский Союз до 1984 года»), и пророчества их в общем сбывались. Трудновато сейчас представить именитого писателя, взявшего ответственность хотя бы за 2020 год (Владимир Путин не в счет) и соответствующую дату на обложку.

Сбывается один Экклезиаст, но это как везде и всегда.

* * *

Так вот, о цензуре. Олег Газманов как-то рассказал «Комсомолке», что его мегахит «Я рожден в Советском Союзе, сделан я в СССР» (жалкая калька с Born in the U.S.A Брюса Спрингстина, убогий каталог из балетов, ракетов и спецназов) был запрещен к исполнению в Кремлевском дворце — на концерте ожидался Путин. Не только на концерте — отчетливо помню, что в каком-то из вариантов «Рожденного» Путин звучал в общем ряду:

Рюрики, Романовы, Ленин и Сталин —
Это моя страна.
Пушкин, Есенин, Высоцкий, Гагарин —
Это моя страна.
Разоренные церкви и новые храмы,
Красная площадь и стройка на БАМе…

А вы изволите говорить про цензуру…

* * *