Культурный конфликт

Вместе заканчивали Московский университет. Только Маша училась на факультете журналистики, а Петр заканчивал физический факультет. Они сразу потянулись друг к другу, сразу поняли какое-то удивительное внутреннее родство. Маша никогда не была красавицей. Только разве что коса до пояса да застенчивая улыбка с ослепительно белыми зубами. Но Петр выбрал именно ее. Видимо, взяла она его своей скромностью и трогательной добротой. Всё начинали и строили вместе. Было сложно. Но они были вместе, и никакие трудности им были нипочем.

Видимо, своей честной жизнью, верностью друг другу заслужили они этого долгожданного ребенка. Может, Маша и молилась потихоньку, – Петр об этом не знал. Член партии, он себе такого позволить не мог. Но когда Марья Михайловна наконец забеременела, никто сначала даже не обратил на это внимания. Между собой они тему эту уже давно не обсуждали, смирились, жили для себя и уже практически счастливо, не оглядываясь на то, что в жизни их что-то не так. Странные Машины симптомы с головокружением, с тем, что подташнивает, и слабость невероятную воспринимали как перегрузку на работе. Отдыхать не ездили уже два года, Петр сдавал очередной проект, было не до этого.

В больницу Машу отвезли прямо с совещания из кабинета главного редактора. Упала в обморок. Очнулась уже в палате Кремлевской больницы. Мужу по статусу было положено. Вокруг суетились врачи.

– Марья Михайловна, не волнуйтесь. Обычное переутомление. Полежите, обследуем, витаминчики поколем, и всё у вас будет отлично.

И только вечерняя нянечка, древняя старушка, внимательно посмотрев на нее, произнесла:

– А ты ведь, дочка, беременная. Неужели не поняла до сих пор? И эти-то, дохтора (она смешно произносила слова с каким-то среднерусским акцентом), ничё разобраться не могут. Утомление! Какое утомление? Беременная ты, девка, меня слушай. А родишь ты девчонку. Маленькую, правда, но справную. Да не волнуйся ты и не плачь. Сказала же, всё у тебя хорошо будет! Ой, девка, девка, – нянечка обняла плачущую и боящуюся верить в чудо Марью, – видно, намаялась ты. Потому вы без Бога живете. Вот и мечетесь, мечетесь, по дохторам бегаете. Что они тебе сказать-то могут. Утомление. Сейчас уколы начнут ставить. У Бога просить надо было! А Он всё на свои места и сам расставил. Вот пришло время, и придет тебе ребеночек на свет.

Старая нянечка не ошиблась, в свое время в той же Кремлевской больнице Марья Михайловна родила маленькую девочку. Привез их Петр уже в квартиру в высотке на Котельнической набережной. Сказать, что Петр был разочарован рождением дочери? Нет, не то, хотя, безусловно, всю беременность говорил жене:

– Никому не верь, у нас будет только сын. Раз уж чудо свершилось, это будет чудом до конца!

Всю беременность он носил Машу на руках, не знал куда посадить, чем накормить. У них и так никогда не было крупных размолвок, они жили в полном согласии. Сейчас же теплота друг к другу просто переполняла их. Или все-таки любовь? Нет, они не любили этого слова.

А родилась все-таки девочка, маленькая, курносая, крупнолицая, вся в Машу. Когда Петр услышал новость, сначала понял, что просто всё нормально и, главное, что мама чувствует себя хорошо. Небольшой, конечно, вздох внутри случился. Но думать времени особо не было. Нужно было покупать ванночку, кроватку, пеленки, распашонки. В Москве бо-е годы. Всё найти не просто, даже имея в виду всевозможные блага и разнарядки, которыми пользовался Петр, по тем временам уже достаточно крупный ученый. Блага были все-таки для взрослых. В Совминовском ателье можно было сшить мужской костюм и заказать ондатровую шапку. Ползунков и чепчиков там не продавали. Поэтому думать особо было некогда, какого пола родился ребенок. Хорошо, помогли жены сослуживцев, которые вместе с Петром бегали по магазинам, мыли квартиру, стирали и гладили детские вещи.

Ну а когда наконец жену разрешили забрать из роддома и Петр наконец увидел обеих, сердце у него в груди перевернулось и так до сих пор и продолжает стоять в груди как-то немного боком, ни на секунду не давая забыть, что у него есть дочь. Сначала он увидал усталые, счастливые и совсем по-другому спокойные глаза Маши, а потом совсем такие же глазенки, серьезно смотрящие на него из-под платочка. Какой мальчик? При чем тут мальчик! Вот оно, счастье. Петр трясущимися руками взял девочку из рук медсестры.

– Деньги! – испуганно шепнула Маша.

Улыбающаяся медсестра уже оттопыривала карман накрахмаленного халата.

– Сколько? – так же шепотом спросил Петр.

– Тебе повезло, сэкономил, девочек выдают по пять рублей.

Петр не мог уже выпустить дочь из рук. Маша сама доставала кошелек из его пиджака, отсчитывала деньги. Петр, не отрываясь, смотрел в глаза дочери. Неужели это его дочь? Неужели он дождался и есть у него теперь этот ребенок?

– До машины бежим бегом, – его привел в чувство голос Маши.

– Я бегом боюсь. А что случилось?

– Что случилось! Ты мне ни трусы, ни чулки не принес. На улице мороз, между прочим. Да ничего, Петь, добежим. Зато где ты такие розы среди зимы достал?