Культурный слой

Кругов в Крепости всего пять. В первом они отправляют культ личности. Во втором живут. В третьем ремеслом занимаются и торгуют, по-нашему – предпринимательствуют. Четвертый, насколько я понял, – добывающий. Здесь я особо тщательно глядел по сторонам, только, хоть убейте, даже следов слоя не нашел. Сплошь дикая земля, поделенная на разноцветные участки. Много гигантской флоры – деревья, кусты. Кое-где натыканы уродливые сооружения. Например, огромная деревянная будка с громадным вентилятором на боку. Савелий назвал ее «ветряной мельницей». В пятом кругу расквартирована армия. Здесь опять были те же хоромины, что и в первом круге, но реже расставленные. Вокруг них – казармы. Причем две разновидности. Одна – просто казармы, другая круче – кельи. В кельях у них живет военный спецназ, как я понял.

Странное было ощущение. Со стороны территории Крепость по размерам выглядела не крупнее какого-нибудь Бангладеша. А изнутри мне все время казалось, что она растягивается, как резиновая. И в ней сможет поместиться не только вся наша территория, но и целый ареал.

В пятом круге мы распрощались. Савелий довел меня до ворот, спросил, не хочу ли я остаться. Если честно, соскучиться по территории я не успел. Но родина есть родина, она у нас одна. Я ему так и сказал – предателем не хочу быть. И ведь не соврал. А если уж совсем правду говорить – не переубедил он меня. Ну не люблю я культов личности. И любых видов стадности тоже.

Охранники на воротах открыли для меня маленькую дверь. Я вышел на свободу и вдали увидел очертания родной территории. Оглянулся – со стены Савелий махал мне рукой. А на воротах огромный крест нарисован, с тремя перекладинами.

Обрезок трубы я так и не выбросил. Зачем – хорошая вещь, продать можно. Два километра до территории я одолел быстро, дикая земля жгла ноги сквозь ботинки. Ближе к окраине я почувствовал резкий неприятный запах. Да нет, откровенную вонь, как говорится, неизвестного происхождения. Странно, голова, болевшая до сих пор, сразу перестала меня мучить. Оказавшись на территории, я быстро забыл об этом.

Невдалеке виднелся цветастый купол из зонтиков на крыше Акакича.

Вечером мы с Харитоном обмыли мою экскурсию его самогонкой. Мой интеллигентный друг с туманом в глазах принялся рассуждать о возвращении к корням, о том, что нам нужно припасть к животворящему роднику национальной духовности. Чтобы не дать ему опять свернуть на Особый путь, я предложил  поймать сиреневую кошку. Харитон ответил, что таких не бывает и у меня просто глюк. Тогда я показал ему. Харитон повернулся и тоже увидел сиреневую кошку. Она сидела в углу, лизалась, а вокруг нее бегали сиреневые котята.

Но мы так и не поймали ни одного.

***

Целую неделю я ломал голову, как добыть денег на мой строительный бизнес, если кредит в банке мне не дадут ни за что. В конце концов сломал ее напрочь и снова пошел лечить к  Харитону.

Вот ведь какая неприятная штука получается. Я всегда представлял свою жизнь в виде летящей, высоко и прямо, арбалетной стрелы. Легкий изгиб траектории не в счет. А теперь мне начинало казаться, что я бездарно топчусь на месте. Причем давно это делаю, целую яму вытоптал. В моем возрасте люди семьей обзаводятся, жизненные взгляды какие ни то приобретают. Подвиги, наконец, совершают. Теоретически. У меня же не только ничего этого нет, а я себе еще и сознательно дорожки обрубаю. Потому что в поле выбора ты владеешь всеми путями, и это такой непередаваемый кайф, который наполняет душу почти щенячьим восторгом. А встав на какой-нибудь конкретный, выбрав его окончательно, ты имеешь только это, и ничего больше. Одно-единственное вместо многого.

Но почему-то из-под этого многого в конце концов вылезает жирное, неповоротливое, позорное слово «трус».

Харитон утешал меня, как мог. Ему-то что, у него все просто. У него Особый путь. Который, правда, неизвестно где находится, но это ерунда. Так, по его словам, и должно быть. Путь к Особому пути тоже особый. Невесть каким извивом мысли Харитон пришел к выводу, что я тоже особый. «Охренительный бизнес придумал, это раз». Он загнул палец. «Тайный ход в Крепость нашел, два». Второй палец. «А ты думаешь, этот ход всяким чайникам открывается?» Подумав, он загнул третий палец. «Это три». Я заинтересовался. «А четыре?» – «А четыре… четыре…» Харитон посмотрел мне в глаза и хлопнул по плечу. «Ты просто отличный парень, Мох. А это в наше гуманитарное время вещь очень даже особая. Вот тебе четыре». – «Спасибо, Харитон». Я растрогался и чуть было не пустил в стакан слезу. Но тут пришла его обременительная супруга и велела нам выметаться – она будет делать маску для лица. Мы забрали бутылку, переместились ко мне домой и продолжили. После этого отчетливо врезались в память только два момента. Первый – как мы пели про удалого казака Стеньку Разина. Второй – как в открытое окно просовывается рука в черной перчатке и берет со стола мой нож. Помню, удивился я не тому, чья это рука и зачем ей мой нож, а странному факту, что Харитон тоже видел мою галлюцинацию.

V.

О-ох…