Культурный слой

В общем подписывать всю эту ахинею я отказался. Меня опять воткнули в канистру и велели размышлять о моем неправильном поведении. Вечером открыли люк, сунули в руки  пожрать. Вывод был ясный, как взор любимой: меня подставили. Мешать я никому не мог, недруги, конечно, были, но смертельных – отродясь. Я перебирал всех, кому мог когда-либо нечаянно отдавить ногу или любимую мозоль. Пока не сообразил, что это верх самомнения. Если не сказать тщеславия. Почему я решил, что, убивая Харитона, целили в меня? Мое подсознание без колебаний приняло это как факт. Может быть, так я пытался избежать угрызений совести за то, что зарезали не меня, а моего безобидного, затюканного жизнью друга? За то, что я, с моей инстинктивной тягой к подвигам,  не сумел помешать этому? Или это Харитон успел внушить мне чувство во-от такой моей особости, что я просто пытаюсь ей соответствовать, даже в этой пиковой ситуации? Если уж значимость человека определяется тем, сколько у него врагов и степенью их опасности, то… бла-бла-бла.  При чем тут вообще Харитон. Нет, ничего он мне не внушал. Я же волк-одиночка, мне положено быть не таким как все. Стоять на виду у толпы, но сильно в стороне. Мое одиночество для них недосягаемо, и никто не знает, чего оно стоит мне…

Ну вот, самому себе начал плакаться в жилетку. Оно вроде бы и понятно. Укатали сивку крутые горки. Ну очень крутые. Нет, так дело не пойдет. Я теперь как никогда нужен себе сильным, свежим и не помятым. Никто другой меня из дерьма не вытащит. Я улегся на дно канистры, положил под голову руку и заказал себе красивый, волнующий, немножко адреналиновый сон. Угадайте, чем мы с Маркой в нем занимались.

***

Утром после дрянной каши на руки мне опять надели веревку и куда-то повели. Далеко и со всеми предосторожностями, положенными при конвоировании особо опасных преступников. Спрашивать, конечно, было бессмысленно, не стал я нарываться на лишние грубости. Но чем дальше, тем дорога делалась интересней. Спальные трущобы остались далеко сзади, по ухоженным улицам шуршал деловито-суетливый средний класс. Впереди торчали высокие крыши вип-района. Не доходя до него, мы повернули в сторону делового центра. От вип-рая он отличался тем, что заржавленные вагоны, автобусы и машины здесь были отделаны не под квартиры, а исключительно под офисы. Щупальце Цивилизации, пробующей на вкус нашу территорию. Геракл, разрывающий пасть кому-то там.

Попетляв, два моих конвоира остановились возле черного «лендкрузера», недавно покрашенного, с затемненными стеклами. Охранник в галстуке доложил через окошко. Дверца за мной закрылась, трое братцев-кроликов остались снаружи.

Хозяин офиса сидел на переднем сиденье, спиной ко мне. Из узкого зеркала смотрели усталые, все в жизни видавшие глаза. Таким глазам полагается быть добрыми, уж не знаю, откуда этот стереотип. Только доброты в них как раз и не было. Я тут же подумал, что этому человеку нужно на сеанс к доктору Горбатому. Лечиться от трагического разлада между природой сущего и завышенными представлениями о собственном месте внутри оного сущего. Вдохнул бы дым паленого гуано и сразу понял, что все стоящие перед ним мировые проблемы – оно самое.

«Вы уже догадались, что ваш друг умер из-за вас?» – заговорил он. «Вот только не надо грязной лирики, – сразу же взорвался я. Сказывалась-таки ночь в холодной канистре. – Говорите, что вам от меня надо, и не лезьте в душу». – «До вашей души мне нет  дела. Все, что мне нужно, это ваше благоразумие». – «Это я понял. Что, другого способа не было, кроме как сажать меня в тюрьму?» Он небрежно пожал плечами. «Этот, другой – какая разница? Впрочем, думаю, в вашем случае перспектива пятнадцати лет в тюремной яме  – лучшая  гарантия благоразумия. Нам известно, как там умеют лепить фанатиков, готовых умирать ни за что. А вот захотите ли вы заживо гнить под землей?» – «Допустим, не захочу. А «там» – это где?» В последнее время я побывал в разных местах, где могли лепить фанатиков. На сеансах того же доктора Горбатого, например. Или в той радикальной организации, для которой, если не ошибаюсь, Акакич собирал свои бутылки. Да мало ли где. Само это щупальце Цивилизации, где мы находились, с равным успехом плодило жабродышащих радикалов-фундаменталистов.

«Там – это в Крепости. Очень советую вам не притворяться слабоумным». Так. Понятно. Харитон, трепло интеллигентское. Я-то ему по дружбе, а он, оказывается, всему свету по секрету. Говорила ведь бедолаге супруга – молчи, за умного сойдешь. Не послушался, дуриком на тот свет отправился. Земля ему пухом. «Ваша цена?» – «Уже лучше. Серьезный мужской разговор. Не волнуйтесь, свобода будет стоить  вам лишь небольшой услуги. Вы покажете место, где начинается подземный ход в Крепость».