Культурология: Дайджест №1 / 2010

Таким же сверхвременным образом, содержащим в себе разновременные моменты, является, согласно Лосеву и о. Павлу Флоренскому, имя. Надписание на иконе имени изображенного лица, согласно актам VII Вселенского Собора, является свидетельством подлинности изображения и устанавливает связь образа с Первообразом. Имя – аналог лика. Единство имени и лика – это единство слова и образа, взятое на онтологически предельном – личностном – уровне. Единство имени и лику дает сама личность, являющая себя в имени и в лице-лике. Но сама личность человека есть образ Божий, и у указанного единства есть Первообраз – Бог-Сын как Слово и Образ Бога-Отца. Единством слова и образа является и способ утверждения личности в вечности – Таинство. Таинство, «храмовое действо», соединяет слово и образ (именно поэтому оно и может быть, говоря языком о. Павла, синтезом искусств). Здесь вновь сходятся пути мысли о. Павла Флоренского и А.Ф. Лосева.

Вернемся, однако, к лосевской формуле мифа: «В словах данная чудесная личностная история». До сих пор мы пытались понять, что стоит за выражениями «личностная», «история» и «чудесная». Теперь обратимся к выражению «в словах данная». Наше предположение о житийном иконописном образе как скрытом источнике лосевской философии мифа окажется более вероятным, если мы примем за аксиому единство слова и образа как «двух голосов» Истины (утвержденное VII Вселенским Собором, догматически обосновавшим иконопочитание). Житийная икона – это чудесная личностная история, написанная в образах. Само житие (как текст) – та же история, данная в слове. Неслучайно житие называют словесной иконой. Но само житие как реальный факт – это одновременно и слово, и образ. Вспомним о. Павла Флоренского: «Человек сам есть его слово…» Житие святого – это его слово, это его «бессловесная» проповедь, – это бытие человека, свидетельствующее о бытии Бога. И вместе с тем житие – это образ, который можно созерцать, иметь образцом для подражания, с которым можно соизмерять свою жизнь.

Казалось бы, за пределами «Диалектики мифа» осталась тема, в контексте житийной иконы важнейшая, – тема духовного возрастания человека. Иконописный образ – это образ святого, а святость и есть стяжание благодати, восхождение от образа к подобию. Однако тема эта – не «за пределами». Естественно, что она не могла быть в те тяжелейшие 20-е годы озвучена в традиционных словах и понятиях православного опыта. Но вспомним хотя бы тот фрагмент «Диалектики мифа», где говорится о различии мифа и религии, а именно: религия есть субстанциальное утверждение личности в вечности, миф – ее утверждение энергийное, и притом – во времени.