Культурология. Дайджест №4 / 2015

Существовали, однако, и механизмы компенсации «раздаточной» университетской системы, такие как экстраординарные лекции, читавшиеся экстраординарными профессорами, которые студенты выбирали свободно, а с 1884 г. – институт приват-доцентов, которые читали курсы, отражающие их научные интересы.

«Если правительство требовало от студентов хотя бы получения минимума знаний, который необходим будущим чиновникам, то студенты шли по пути наименьшего сопротивления и стремились получить оценки, удостоверяющие наличие этих знаний, без труда по приобретению этих знаний» (с. 100). Обычным делом были студенческие забастовки, когда студенты срывали занятия и не учились неделями и месяцами. «Идеалом студенчества был не хороший, добросовестно учащийся студент, а бунтарь, оратор студенческих сходок» (с. 100). «Чистки» университетов затрагивали прежде всего молодых преподавателей, учившихся за границей; карьеристы и бюрократы оставались и задавали тон. Хотя в начале ХХ в. в университеты все больше проникает дух академической науки, рост политической активности студентов сводит все это на нет. В 1905 г. университеты получили свободу выборов ректора, свободу преподавания и учебы: студенты формировали свой индивидуальный учебный план. Однако это не привело ни к повышению интереса к научной деятельности у студентов, ни к спаду политической активности.

Революционность российского студенчества объяснялась спецификой российских университетов. «Революционер как борец с государством – это диалектическая противоположность чиновника как служащего государства. В основе своей они едины, т.е. революционер – это чиновник наоборот, так сказать, чиновник революционного ведомства. <…> Русский революционер был так же далек от западного либерального идеала скептически мыслящего свободного самостоятельного индивидуалиста, как и его враг – русский чиновник» (с. 103).

3. Советский университет

В 1920-е годы советское правительство сократило количество университетов; в оставшихся закрывались отдельные факультеты, прежде всего историко-филологические и юридические, создавались новые, прикладные (аграрные, инженерные). Студенты сами выбирали предметы. Вступительные и годовые экзамены, зачетки, дипломы были отменены. Задания давались не отдельным студентам, а целым группам («бригадам»). Срок обучения сократили до трех, а то и до двух лет. Вузы превратились в просветительские организации. В них были упразднены все ученые степени и звания. Их окончание не давало никаких прав. В то же время были ликвидированы все элементы университетской автономии, а преподавательская деятельность поставлена под жесткий идеологический контроль. В конце 1920-х годов было открыто множество новых университетов с приставками «пролетарский», «рабоче-крестьянский», «коммунистический».

К началу 1930-х годов оформилась специфически советская система сословий (рабочие, колхозные крестьяне, служащие). Именно это стало глубинной причиной новой консервативной реформы образования. В ходе сталинской реформы 1932–1938 гг. сложилась советская высшая школа в ее классической форме, в которой она просуществовала вплоть до эпохи перестройки. Эта модель «оказалась оптимальной и с точки зрения практической эффективности, и с точки зрения соответствия национальной ментальности» (с. 115). Классовый подход к образованию был официально упразднен. «Советские вузы (как и вузы дореволюционные) были учреждениями сословной социализации для высших и средних служилых сословий (партийной и советской номенклатуры, армии, правоохранителей и силовиков, бюджетников)» (с. 107). Высшее образование, как и в дореволюционной России, стало ресурсом, наличие которого повышало статус его обладателя и даровало ему определенные привилегии.

В 1937 г. были введены ученые степени (кандидат и доктор наук) и ученые звания (ассистент, доцент, профессор). Ученые степени присваивались Высшей аттестационной комиссией (ВАК). Вузы стали ведомственными. Поскольку министерства и ведомства составляли некую иерархию, то вузы также разделялись на менее и более престижные. Особое и не самое высокое место в этом ряду занимали университеты, которые подчинялись министерству образования – одному из самых бедных и маловлиятельных. Прежде всего, они обеспечивали школы, техникумы, институты педагогами общетеоретических дисциплин. «Университеты в СССР были, так сказать, педагогическими вузами более высокого уровня квалификации» (с. 118).