Культурология. Дайджест №4 / 2015

Вторая масштабная реформа 2000-х годов была связана с вступлением России в Болонскую конвенцию. Здесь, как и в случае с введением ЕГЭ, и сторонники, и противники реформы были убеждены, что власти просто переносят на российскую почву западную культурную матрицу. На самом же деле в результате возник новый тип раздаточного вуза, требующий меньше расходов со стороны государства и гораздо в большей степени подчиненный государству.

На Западе бакалавриат – подготовка к магистратуре, которая дает более глубокое специализированное образование и может рассматриваться как некий аналог прежнего российского высшего образования (специалитета). Бакалавриат же дает, в сущности, лишь общее высшее образование. Он готовит образованных людей с широким кругозором и минимальной специализацией, как правило, для сферы бизнеса. Но именно поэтому бакалавру легко сменить профессию, что с точки зрения рынка является достоинством. «У нас сохранилась наша традиционная модель: специалитет – аспирантура. Только специалитет ужали до четырех лет, и теперь он называется бакалавриат (за счет утери значительного количества часов и качества подготовки специалистов), а аспирантуру, наоборот, растянули на пять лет, и теперь она имеет два цикла: магистратуру, которая завершается защитой “пробной” магистерской диссертации (два года), и собственно аспирантуру, которая завершается защитой “настоящей” кандидатской диссертации (три года)» (с. 219).

На Западе дисциплины по выбору составляют 30–40% от общего числа дисциплин, у нас – не более 20%, но и то лишь в теории. Реальные возможности свободного выбора гораздо меньше, в силу гораздо более жесткой регламентации учебных программ и гораздо более ранней специализации на бакалавриате. Академическая мобильность, т.е. свободный переход из одного вуза в другой, превращена в ресурс, которым распоряжается администрация вузов. «В реальности Болонская реформа разрушила те механизмы компенсации, которые существовали в советском вузе и обеспечивали талантливым студентам возможность избежать унифицирующей дисциплины» (с. 234).

В одном пакете с Болонской реформой была введена балльно-рейтинговая система (БРС) и учебно-методические комплексы (УМК). БРС ориентирует на работу в аудиториях, а не дома или в библиотеке. Она позволяет не отчислять ту массу студентов, которые являются случайными людьми на данном факультете. От них требуется лишь подчинение учебной дисциплине. С другой стороны, она снимает с преподавателя груз нравственной ответственности за поставленные «липовые» оценки.

Если БРС введена для контроля над учебным трудом студентов, то предназначение УМК – контроль над педагогическим трудом преподавателей. Выборы ректора стали во многом формальностью, а МГУ и СПбГУ лишились даже формального права выбирать себе ректоров – в обмен на повышенное финансирование и ряд других привилегий.

В 1990-е годы понятие «университет» в России настолько расширилось, что практически утеряло смысл. Возникает феномен «технического университета» (бывшего технического института с довеском гуманитарного факультета) и «классического университета» (вуза, имевшего статус «университета» в советские времена). В 2000-е годы государство начало искать новый облик университета (отсюда создание федеральных университетов и научно-исследовательских университетов (НИУ)), руководствуясь не столько объективными нуждами, сколько репутационными соображениями. «Перед нами вновь раздаточный вуз в раздаточном обществе. И государство пытается сделать его эффективным по правилам раздаточного общества – раздачей финансов и льгот» (с. 262). Критерии, выбранные Министерством образования для выявления степени эффективности вуза, вызывают лишь недоумение.

Сама сущность раздатка высшего образования состоит в том, что вузы данного типа не продуцируют новое научное знание, а лишь раздают имеющееся. При нынешней нагрузке в 900–1000 часов в год времени для научной работы просто не остается. «Деградация нашей высшей школы <…> вполне закономерна и попытки реформировать ее по западным образцам заранее обречены на провал» (с. 267).

К.В. Душенко

Теория и история словесных форм х удожественной культуры

F1, или Книга доказательств: теорема Шекспира как лемма авторства 11

И. Пешков

Известный шекспировед и переводчик Игорь Валентинович Пешков (р. 1957 г.) поставил в названии своей книги символ «F1», что означает «The First Folio» (Первое фолио), т.е. пьесы Шекспира, впервые собранные вместе и в 1623 г. изданные в формате «in folio» (полный типографский лист бумаги, согнутый пополам). Слова «лемма авторства» в заглавии означают: «утверждение, необходимое в цепи логических утверждений для доказательства некоторой теоремы», т.е. доказательство авторства12.