Культурология. История мировой культуры и религии

Таким образом, ослабленное индивидуальное начало рождает другую норму поведения – кто сильнее, тот и прав. Сила – одна из самых больших ценностей античного мира. Силой и ее спутниками – хитростью, жестокостью, мстительностью, кровью наполнена мифология и история Древней Греции.

Боги – носители эталонных, идеальных качеств людей, всегда самые яркие представители ценностей культуры – воплощение силы, все превращающей в прах. Аполлон с живого Марсия сдирает кожу за то, что его игра на флейте пленяла муз так же, как звуки лиры Аполлона. Афина превращает Арахну в паука за то, что та посмела состязаться с богиней в мастерстве ткачества и вышивания, и ее работа оказалась не хуже. Боги покровительствуют сильным и мужественным героям. Зевс даже влюбляется в Медею, восхищенный ее мужественным поступком, как гласит миф.

Сила внушает восхищение и уважение не только у богов, но и у людей. Гомер, желая подчеркнуть преимущество Одиссея перед другими, говорит о нем: «Хитроумный муж». Слабость внушает презрение. Позорно быть слабым, быть безоружным, даже погибнуть в бурю. Слабые, хилые, некрасивые даже не имеют права на жизнь. Гера сбрасывает за это своего ребенка с Олимпа. В Спарте таких детей сбрасывали в море. Так, Платон в своем проекте идеального государства предлагал уничтожить детей, рожденных женщинами вне рамок – 20–40 лет, и от мужчин вне рамок – 25–55 лет, потому что они не могут вырасти сильными и красивыми.

Там, где господствует сила, нет места состраданию и благодарности. Единственный, кто помог слабым людям, – это титан Прометей, дав им огонь, научив ремеслам, но в Древней Греции не было ни одного храма, посвященного Прометею. Возможно потому, что он не был богом. Возможно потому, что он ослушался богов, не подчинился им. Второе вероятнее, т. к. жестокое наказание, последовавшее за ослушанием (орел терзал печень прикованного к горам Прометея), считалось греками справедливым.

Следует отметить, что античная культура – это царство силы, в котором невозможно злоупотребление силой. Возмездие под именем Немезиды настигает всякое злоупотребление. Кара настигает Прокруста, который не просто отнимал имущество у прохожих, но укладывал путника на ложе и в соответствии с длиной ложа: либо «укорачивал», либо «удлинял» свои жертвы. Эринии преследуют отцеубийц Эдипа, Ореста.

Ослабленное индивидуальное начало как доминанта античной ментальности определяет не только специфику моральных норм, особенно присущих ранним стадиям развития Древней Греции, но также воплощается в греческом искусстве. Язык греческой скульптуры – это язык тела. Головы греческих статуй столь не персональны, что долгое время голову Афины принимали за голову полководца, пока не нашли оставшуюся часть статуи. Бюсты победителей Олимпийских игр, выходившие из мастерской Фидия (V в. до н. э.), отличались, как правило, только выбитым именем победителя. По общему мнению ряда авторов (Плиний Старший (I в. до н. э.), О. Шпенглер (XX в.)) и других исследователей, характерные головы появляются только у Лисиппа (вторая половина IV в. до н. э.).

Греческий театр – это театр масок. Каждая маска воплощает определенный тип, определенный сценический образ, лишенный характера: старец, герой, убийца, молодая женщина. При этом греческий театр эволюционировал в сторону увеличения типов – масок. Так в комедии эпохи эллинизма было уже десять масок для ролей стариков, четыре – для молодых женщин и т. д.

Вневременность как доминанта античной культуры означает, что древнегреческое сознание полно настоящим. Греки не заботились о будущем. Став наследниками каменной критико-микенской культуры (1600–1100 гг. до н. э.), древние греки в гомеровские столетия (1100–800 гг. до н. э.) и в период архаики (700–500 гг. до н. э.) делали постройки из дерева и глины, видимо, не заботясь о долговечности своих сооружений.

Прошлое для греков теряло временной характер и сливалось в нечто безвременное, неподвижное. Вот почему персонажами древнегреческих трагедий были не «герои своего времени», а неизменные Медея, Эдип, Прометей и т. п. До нашего времени дошла запись договора, который должен был иметь силу в течение «ста лет, начиная с этого года». Видимо, считали ненужным отметить точнее, какой это был год. Этот факт свидетельствует о пренебрежении массового древнегреческого сознания точной хронологией, отсчетом последовательности событий во времени.

Первые греческие историки Геродот и Фукидид жили уже в V в. до н. э. При этом их «истории» отличаются, по сути, от исторических изысканий европейцев. В них нет точной хронологии, нет цепочки событий, нанизанных на нить времени, в них нет последовательности картин прошлого.