Культурология: Учебник для вузов

Об этой удивительной способности искусства властно взять человеческое сердце и заставить его биться в ритме, заданном художественным произведением, рассказывает Л. Фейхтвангер в романе «Успех». Один из персонажей романа баварский министр Отто Кленк смотрит фильм «Броненосец "Потемкин"» (в романе он назван «Броненосец "Орлов"»). Отто Кленк ненавидит Россию, презирает народ, поддерживает Гитлера. Но, смотря фильм, он проникается симпатией к восставшим матросам. «Идут последние кадры фильма. Приговоренный к уничтожению корабль шлет непрерывные сигналы: "Братцы, не стреляйте". "Не стреляйте". Слышно тяжелое дыхание людей перед экраном, ожидание становится нестерпимым. "Не стреляйте!" – надеются, молят, заклинают всеми силами души восемьсот человек в берлинском кинотеатре. И министр Кленк тоже. И когда разомкнулось кольцо преследователей и корабль уходит в нейтральный порт, сердца зрителей заполняет радость.

…Министр Кленк вышел из душной темноты кинотеатра на залитую солнцем широкую улицу. Он был в непонятно угнетенном настроении. Как же так? Разве он сам не отдал бы приказа стрелять в мятежников? Почему же в таком случае он заклинал: "Не стреляйте!"? Да, выходит, это, действительно, существует, и, запрещай не запрещай, будет существовать, и незачем закрывать на это глаза» [19, с. 463].

Нет, Отто Кленк не изменит свои взгляды. Но действенная сила искусства такова, что нередко именно под воздействием искусства люди начинают по-другому смотреть на жизнь, иначе оценивать происходящее и даже менять свои убеждения. Это не всегда переосмысление к лучшему, более глубокому и тонкому мировосприятию. Все зависит от того, какое это искусство. Вот почему так важно идейное содержание художественного произведения, чтобы оно заставляло восхищаться тем, что достойно этого, и вызывало неприятие всего гнусного, подлого, античеловеческого.

Действенная сила искусства безгранична, и оно должно служить гуманистическим целям.

Искусство не только дает ценностные ориентации в жизни, но в определенных условиях оно дает силы жить.

Писателю И.Г. Эренбургу ленинградка-блокадница принесла свой дневник. Среди записей о смерти близких, о морозе, о все уменьшающемся хлебном пайке он прочел поразившие его слова: «Вчера всю ночь – "Анну Каренину", ночь напролет – "Госпожу Бовари"». Когда девушка пришла за своим дневником, И. Эренбург спросил ее: «Как вы ухитрялись читать ночью? Ведь света не было?» – «Я по ночам вспоминала книги, которые прочитала до войны. Это мне помогало бороться со смертью». «Я знаю мало слов, которые на меня сильнее подействовали, много раз я их приводил за границей, стараясь объяснить, что помогало нам выстоять», – заключает писатель.

В.Т. Шаламов, находясь в ГУЛАГе, на Колыме, пишет Б.Л. Пастернаку:

…И каждый вечер в удивленье,
Что до сих пор еще живой,
Я повторял стихотворенья
И снова слышал голос твой.
И я шептал их как молитвы,
Их почитал живой водой,
И образком, хранящим в битве,
И путеводною звездой.
Они единственною связью
С иною жизнью были там,
Где мир душил житейской грязью
И смерть ходила по пятам…

Можно ли сильнее сказать о том, чем было для человека поэтическое слово?!

Искусство обладает способностью не только давать людям силы для жизни и выживания, что само по себе неоценимо. Оно умеет заглядывать в будущее: ему открывается то, что не видят другие. «Художник ощущает будущее почти как пророк, как собака, которая начинает выть первой при приближении землетрясения… Именно художник ощущает катаклизмы раньше других и поэтому впадает в немилость: ведь он говорит о вещах, скрытых для огромного большинства. И тем самым объективно служит катализатором развития общества, первым подмечает опасности того направления, по которому это общество устремляется» (Андрей Тарковский) [20].

Давно возникла идея создания идеального общества, в котором все люди будут равны. Философы создавали научные модели этого общества, писатели изображали его в романах. Одним из первых дал описание такого общества Томас Мор, назвав и свое сочинение, и описываемый идеальный остров «Утопия». Отсюда и пошло название литературного направления – утопия, а позднее появилась и антиутопия.

Но странное дело, в утопических и особенно в антиутопических романах люди, действительно, все равны, хотя, как не без иронии пишет английский писатель Дж. Оруэлл, некоторые – «равнее других». Но это равенство оборачивается обезличиванием, потерей людьми своей индивидуальности, своего неповторимого «Я», а значит, они перестают быть людьми, превращаются в толпу, в роботов, в скот.

Так происходит в романах Е.И. Замятина «Мы», О. Хаксли «О дивный новый мир», Дж. Оруэлла «1984» и др. У людей нет даже имен, они обозначаются буквами, цифрами, условными знаками.