Кумир

Анна. (Гладит себя по животу). Неужто заметно?

Алла. Не так чтобы очень. Но если хорошенько приглядеться…

Анна. Как на дрожжах прет! А ну как двойня?

Алла. Боишься, муж разлюбит?

Анна. Ну да! Я Василю и такая глянусь. А двоих рожу – подавно от счастья одуреет.

Алла. Я, наверное, тоже домой поеду. А то изведусь здесь. Мысли всякие от безделья в голову приходят…

Анна. Оно и верно. Дома сложа руки не посидишь, работа всегда найдется. А вернется твой – уютно, светло, шанежками пахнет. Сразу поймет, что ждала.

Алла. Ждала?

Анна. А то нет!

Алла. Хорошая ты. (Целует Анну). Проводишь меня?

Анна. Какой разговор!

Алла. Тогда пошли. Автобус скоро. Как бы мне опять не опоздать.

Алла и Анна уходят. Появляются Леван и Михалыч.

Леван. Э, зачем волнуешься! Куда он денется?

Михалыч. Да пойми ты, спешу я очень! Дело срочное есть.

Входит Сумятов.

Михалыч. Фамилия ваша как, мил человек?

Сумятов. Мы с вами уже знакомились. Поройтесь в памяти, Михалыч!

Михалыч. Недосуг мне.

Сумятов. Тогда – Сумятов.

Михалыч. (Разочарованно). Нет, не вы.

Сумятов. Будь по-вашему. Не я так не я.

Леван. Слушай, дорогой, почему такой хмурый?

Сумятов. Командировка заканчивается, а блокнот пуст. Никто не желает быть героем. О чем писать?

Леван. Скушай пирожное, а? Всю печаль как рукой снимет, веришь, нэт?

Сумятов. Если бы это могло помочь, умял бы целую сотню.

Входит Манцев.

Манцев. Вы местный почтальон?

Михалыч. Да, я. Ну и что?

Манцев. Как обычно, для меня ничего?

Михалыч. Позвольте прежде узнать вашу фамилию.

Манцев. Манцев. Виктор Манцев.

Михалыч. Мне бы документ какой.

Манцев. Это еще зачем?

Михалыч. Чтобы удостовериться, что вы именно тот, за кого себя выдаете, а не совсем другое лицо.

Манцев. Какое еще другое лицо?

Михалыч. Это меня не касается. Мое дело маленькое – доставить, вручить, взять расписку.

Манцев. Документы у меня в номере. Принести?

Михалыч. И как можно быстрее. Я спешу.

Манцев. Я мигом. Только вы никуда не уходите. Обещаете?

Сумятов. Это действительно Виктор Манцев. Я ручаюсь.

Леван. Слушай, зачем человека мучаешь, а? Отдай письмо!

Михалыч. А, ладно! Но только потому, что за вас поручились люди, мне лично известные. Распишитесь вот здесь… А теперь спешу, бегу! (Быстро уходит).

Леван. Э, генацвале, дождался, да?

Манцев. Ты прав, Леван. Кажется, дождался. (Уходит).

Появляется Алла с дорожной сумкой в руках.

Сумятов. Вы уезжаете?

Алла. Да, домой. Зашла попрощаться.

Сумятов. К сожалению, никого нет.

Алла. Я искала вас. Удивлены?

Сумятов. Признаться, не очень.

Алла. Не будьте слишком самоуверенны. Объяснения в любви не последует.

Сумятов. На это я не рассчитывал.

Алла. Послушайте, вы еще не оставили своей затеи?

Сумятов. Какой-такой затеи? О чем это вы, не пойму.

Алла. Помните тот вечер, когда мы познакомились?

Сумятов. Разумеется, помню. Вы сидели за этим самым столиком и отчаянно скучали. Я подсел к вам…

Алла. Тогда вы сказали, что приехали сюда развенчивать кумиров.

Сумятов. Положим, это были ваши слова.

Алла. Пусть мои. Но я угадала?

Сумятов. Допустим.

Алла. Я хочу вас попросить. Догадываетесь, о чем?

Сумятов. Вероятно, не делать этого.

Алла. Напротив. Я умоляю вас: доведите до конца задуманное. Напишите! Да так, чтобы им тошно стало, всем этим героям и кумирам толпы.

Сумятов. Подобное – и от вас? Никогда бы не подумал. Но почему?

Алла. А вдруг это поможет им прозреть. И устыдиться.

Сумятов. Кого? Неужели тех, кто курит им фимиам, который делает их слепыми, как кроты? Это наивно, по меньшей мере.

Алла. Нет, самих себя. Когда они увидят, что цена их тщеславию – горе старых матерей и слезы осиротевших детей… И если в них еще осталось что-то человеческое…

Сумятов. Если…

Алла. Я много передумала за сегодняшний день. Может быть, больше, чем за всю предыдущую жизнь. И поняла – вы были правы. Либо все, либо никто.

Сумятов. Я был прав?

Алла. Вы уже сами сомневаетесь в этом?

Сумятов. Кто вам такое сказал? Я не меняю так быстро своих убеждений!

Алла. Мне показалось. Что же, прощайте!

Сумятов. Еще увидимся?

Алла. В этой жизни едва ли.

Сумятов. Вас проводить?

Алла. Не надо. У меня уже есть провожатые.

Сумятов. Извините.

Алла. И запомните: собственного счастья на чужом горе не построишь. Вот где ахиллесова пята всех кумиров.

Сумятов. Подождите!

Алла. Прощайте! (Уходит).

Сумятов. Одно из двух: либо на свете стало одним безумцем меньше… Либо я сам понемногу схожу здесь с ума. (Берет со стола свои записи и рвет их).

Входит Манцев.

Манцев. Леван, у тебя есть что-нибудь выпить?

Леван. Как не быть, дорогой! Кофе, чай, сок…

Манцев. Ты меня не понял. Я сказал – выпить!

Леван. Витя, генацвале…

Манцев. Меньше бесполезных слов. Нет так нет.

Леван. Что с тобой, а?

Манцев. Ладно, забудь о моей просьбе.

Леван. Зачем так говоришь! Обидеть хочешь, да?

Манцев. Нет. Напиться до бесчувствия.

Леван. Для тебя из-под земли бы достал, веришь, нэт? (Достает бутылку коньяка). Бери, ничего не жалко!

Манцев. Спасибо, Леван.

Леван. О чем ты говоришь! Только я двери закрою, да?

Манцев. Это можно.