Кумир

— Сегодня рухнула карьера молодой женщины. И все потому, что однажды, в далеком прошлом, она оказалась в руках беспринципных мужчин и они использовали ее самым жестоким образом, какой только можно вообразить. То, что случилось с Салли Крэйн,— ее вина, и она должна ответить за нее. Но не только ее. И я не позволю превратить ее в козла отпущения за вину, которую должны разделить и другие лица. Салли пала не одна. У нее были сообщники.

Журналисты заерзали в своих креслах.

— А вот это,— сказала Миртл,— это приятно.— Она положила перед Манкузо правительственный чек к оплате. Он даже присвистнул.

— Это все мне?

— Да, сэр. Это единовременно выплачиваемая сумма за неиспользованные выходные дни и дни по болезни. Без вычетов налога. Видите? — Она показала ему чек.

— Да-а.

— Без федерального. Без окружного. Чистый доход. Теперь соберите все вместе и положите в бумажник.

Он сделал, как ему было сказано.

— Даже если бы я получал каждую неделю одну из этих сумм, я почувствовал бы себя богачом.

Она открыла следующую пачку бумаг.

— Вы подумали о том, что собираетесь делать дальше?

— Когда?

— Ну, когда вы выйдете в отставку.

— Не знаю,— сказал Манкузо.— Может, отправлюсь в Голливуд сниматься в кино.

Миртл улыбнулась.

— Да вы не сомневайтесь,— заметил Манкузо.— Я чертовски хороший актер.

Стив Чэндлер в своей студии 3Б, посмотрев прямую трансляцию, переключился на монитор, где шла передача из галереи для прессы в сенате. Рабочие сцены сгрудились вокруг единственного кресла. Проверяли, чтобы Брайант Гамбел мог дать интервью с Салли Крэйн в живой эфир. Это был как раз тот исключительный случай, о котором мечтают репортеры. За который они готовы дорого заплатить. Как только Фэллон закончит от нее отмываться, Салли Крэйн примется выкладывать все грязное белье на стол. Это не только поднимет класс программы "Тудей", но весь ее штат по крайней мере месяц сможет обедать за счет этого шоу.

Чэндлер соединился по телефону с ведущим.

— Она уже в гриме?

— Она еще не показывалась,— ответил тот.

— Позвоните в охрану. Убедитесь, что они пропустят ее сразу наверх. Фэллон не собирается выступать там вечно.

— У Салли Крэйн было все, о чем могла мечтать любая девушка: ум, личностные качества, любящая семья, прекрасное образование,— продолжал Терри.— Она росла с верой в Американскую Мечту, в нашу Конституцию, в искренность нашего правительства. Но ее ожидало горькое разочарование.

Он оторвал взгляд от страниц, разложенных перед ним на подиуме.

— Многие из вас знали Салли. Многие из вас восхищались ею.— Его глаза сверлили лица журналистов, переходя от одного к другому.— Как и она, вы свидетели, как обманом и клятвопреступлением позорила себя одна администрация за другой. Начиная с Уотергейта и кончая Ирангейтом.

— Вот дерьмо собачье, он рвет мне сердце,— сказал Стив Чэндлер.

Сэм Бейкер смотрел выступление Фэллона по телевидению, когда к нему прибыл О'Доннелл.

— Извините, что помешал вам,— сказал О'Доннелл.

— Ничего,— отвечал президент. Он нажал кнопку дистанционного управления, и экран погас.— Фэллон пытается найти выход из положения, связанного с той женщиной.

— Отвратительно.

— Печально.

— Я выехал сразу же,— сказал О'Доннелл, пытаясь поддержать разговор.

— Да, я ценю это, Чарли. Я хотел, чтобы вы лично услышали мое решение.

О'Доннелл сцепил руки на коленях.

— Я решил добиваться включения меня в список кандидатов на пост президента,— сказал Бейкер.— И для этого пойти на все.

— С… кем? — с трудом выговорил О'Доннелл.

— Не с Фэллоном.

— Тогда Фэллон может добиваться включения его в список кандидатов на пост именно президента, а не вице-президента. И притом сам.

— Потому я и выдвигаю себя, Чарли. Я должен остановить его.

О'Доннелл покачал головой:

— Не думаю, чтоб съезд избрал вас, Сэм. По крайней мере в паре с Истменом.

— Чарли, у меня в кармане заявление Истмена об отставке.

— Что?!

— Оно не датировано. Я официально дам ему ход, когда выберу подходящий момент. Таково наше соглашение.

— Пресвятая дева Мария,— тихо сказал О'Доннелл.

— Как только я выберу подходящего напарника, Истмен уйдет, и можно будет вести избирательную кампанию надлежащим образом.

— Умно, Сэм, но не сработает,— улыбнулся О'Доннелл.— Я не уверен в победе, кого бы вы ни взяли в пару.

— Тогда мы должны найти подходящего и преданного сторонника, который не побоится проиграть.

— Не знаю никого, кто бы согласился,— пожал плечами и развел руками О'Доннелл.

Президент сидел молча. Внезапно О'Доннелл понял, куда клонит Бейкер.

— Это будет тяжелая борьба, Чарли,— сказал президент.— И придется проглотить не одну горькую пилюлю, прежде чем мы дойдем до финиша. Не могу пообещать вам ничего, кроме тайной ненависти на съезде и разочарования после него. Но мы совершим мужественный поступок. И я готов пойти на это.

О'Доннелл опустил голову и, казалось, что-то пробормотал. Но на самом деле он усмехнулся про себя.

— Вице-президент О'Доннелл!— наконец сказал он.— И это я.

Он откинулся назад и оттянул большими пальцами подтяжки.