Кумите

В душном пространстве раздевалки нестерпимо воняло потом. Юра был отрезан от всего мира. В наглухо закрытом, запечатанном пространстве — словно похороненный живьем. Чувство загнанной безысходности зрело в душе как гнойный нарыв. Он раскрыл дверь одного из шкафов. Металлический замок был сплющен, словно от тяжелого удара. Дверца была искорежена и вогнута внутрь. В нескольких местах краска слезла, обнажив целую сеть каких-то царапин. Шкаф был поврежден… Странные царапины… вроде бы от человеческих пальцев… И над всем этим были черно-бурые засохшие пятна. Их было много. Потом он понял: это была засохшая человеческая кровь. С остатками мозгов. Значит, кто-то, отказавшийся драться из страха, нашел здесь свой конец. Кого-то били головой, били до тех пор, пока… Юра не удивился. Люди, подобные Масловскому, ничего не спускают с рук. Того, кто не идет на бойню, уничтожают прямо здесь, в раздевалке. А тот, кто идет… Недаром прочная металлическая сетка — основное в кумите.

Он уже знал, что в кумите существует два тренера. Первый — опекает звезду, второй — ведет на ковер мясо. Причем тренер, работающий с мясом, может быть большим профессионалом, чем тот, кто возится со звездой. Каждый бой в кумите разыгрывается за кулисами словно по нотам, в зависимости от результатов ставок. Никаких случайностей нет.

На пороге появился Али. Это не было для Сергеева неожиданностью. Он помнил письмо своего старого учителя наизусть. И слова о том, как некий Георгий Муртаев посылает мясо на смерть. Юрий лишь непроизвольно вздрогнул, подумав о том, сколько людей успел послать на смерть этот выродок.

Али уверенно шагнул вперед.

— Тебе, трус, должно быть, по душе роль, которую велел сыграть босс, — усмехнулся он. — Лечь в третьем раунде и прекратить поединок. У тебя от страха наверняка даже поджилки трясутся — и это несмотря на то, что я тебя тренировал! Я научу тебя, как лечь красиво — ты любишь проигрывать.

— Две кучи дерьма — слишком много для такого тесного помещения, правда, Муртаев?

И тут Сергеев впервые увидел небывалое зрелище: то, как побледнел Али. Он решил укрепить свою победу.

— Мелешь своим языком, Муртаев, как помелом — точно базарная торговка! Способен только с бабами и мальчишками воевать! Я не твоя мать, Муртаев. Меня не удастся разрезать на куски и выбросить в мусорный контейнер. Достойный подвиг, герой.

Али стал бледен как мел. Черные глаза напоминали раскаленные угли. Он злобно прошипел:

— Значит, читал. Дошло к тебе это письмо.

— Дошло. Вы с Масловским просчитались.

— Просчитались? Не только мы. Ведь ты все равно здесь. А это означает: старый козел просчитался, а мы выиграли. Он писал письмо, чтобы ты сюда не попал. А ты все равно здесь. Значит, он старался напрасно. И получил по заслугам!

— Что ты можешь об этом знать?

— Я убил этого козла! Я убил твоего тренера! А знаешь зачем? Чтобы к тебе, придурку, не попало это вонючее письмо! Тоже мне, спаситель из триады! Я знал обо всем уже через пять минут после того, как этот старый дурак побежал к своему бывшему ученику! И знал также, что никто не будет тебя спасать! Твоя жизнь — лишь помеха, препятствие. Но нас с Масловским устраивал другой вид твоей смерти. Поэтому тебя пришлось спасать. А вот тренер твой был обречен. И в первую очередь — за предательство, за то, что рассказал о планах Масловского в отношении тебя. О планах, которые стоят больших денег.

Юрий догадывался об этом. И тем не менее озвученное признание повергло его в шок.