Кумтрест

В зоне прогресса нет уже лет триста, и Бобышкин решил воспользоваться своими старыми и проверенными методами. Такими, как поощрение и наказание. Кнут и пряник ещё никто не отменял. Они работают во все времена и со всеми, даже с хакерами. Но чтобы иметь бабло нужны компьютер, интернет, место и желание хакера. Место есть в старом складе промышленной зоны. Компьютер и интернет не проблема. Желание мы хакеру привьём, тем более ему нужно одиночество. Он сам говорил, что не умеет ладить с людьми. В общей массе он заревёт от тоски однозначно. Бобышкин вызвал Джоника.

— Здорово Джоник.

— Здорово Адамович, что хотел?

— Джоник, я сразу к делу. Живёте вы хорошо, безопасность и опера вас не трогают.

— Адамович, ты уже говори к чему клонишь, что ты начал, что живём мы хорошо. Что надо?

— Есть такой Михайлов в зоне, второй месяц у нас.

— Который ботан?

— Он самый.

— И что с ним?

— Джоник, говорю от имени начальника и от себя тоже. Мы хотим, чтобы вы ему устроили плохую жизнь, очень плохую.

— А за что? Что с ним не так?

— С ним всё нормально, но мы хотим, чтобы он понял куда попал, чтобы завыл и к нам прибежал, так надо. Подробности не знаю, у начальника там свой интерес к нему.

— А нам что с этого?

— Живите, как живёте, всё у вас хорошо, если помощь нужна будет, ну ты же меня знаешь, за мной не заржавеет. Я от лица хозяина обращаюсь.

— А насколько у него должно быть всё плохо, отпороть может его? Если для начальника, то мы и к этому базар сможем подвести.

— Всё что угодно, только должен в мужиках остаться, то есть мужчиной. Шкварить и опускать его не надо. Он ботан, там особо трудиться нечего, побольше фени и понятий. У него должен бак зазвенеть от тюремной бытовухи и настоящего уголовного зэчья.

— Если хозяину и тебе надо, значит сделаем.

— Вот и договорились.

В течение следующего месяца Михайлов окунулся в быт уголовных элементов и омут воровских понятий. Вокруг него внезапно стало собираться только одно быдло. Оно пердело, дрочило, рыгало и приставало с тупыми вопросами даже когда он спал. Петухи пытались с ним заигрывать, начиная странные разговоры о однополой любви. В столовой каждый день кто-то спотыкался и обливал его баландой. В бане на него косились, периодически роняя мыло на пол. Он мылся, стоя жопой к стене. Михайлов не мог спокойно сходить в туалет по большому. Постоянно кто-то забегал и срочно просил у него туалетную бумагу, которую периодически просто нагло вырывали из рук и убегали. Через день его вызывали в дежурную часть, где он стоял по три, четыре часа. После чего его отправляли в отряд, объясняя это тем, что ошиблись фамилией.

Виртуальный мир превратился в самое дно реального мира и у Михайлова начали сдавать нервы. Он начал огрызаться, но тут же получал по печени от блатных или мусоров, которые вперемешку поясняли про понятия и закон. В итоге получался закон по понятиям, который он не мог понять и запомнить.

У Михайлова поехала крыша. Он физически и морально не был готов к такому окружению и среде обитания. Он несколько раз пытался попасть на приём к Бобышкину, но, когда бы он не пришёл, всегда было занято. Михайлов хотел сесть в изолятор, чтобы побыть один. Как бы он не старался нарушать распорядок дня, в изолятор его не водворяли. Михайлов, будучи не верующим, даже пошёл в церковь, но осужденный Денисенко, присматривающий за порядком в храме, выгнал его. Денисенко сказал, если Михайлов ещё раз переступит этот порог, то очень сильно пожалеет. Божья благодать и программное обеспечение несовместимы. Михайлов пошёл в медсанчасть и там, как на зло, кончилось успокоительное и таблетки от головы.

Михайлов пришёл в барак, лёг на шконку и подумал, что надо сбросить с себя этот стресс. А как это сделать? Только пустить себе кровь, говорят это помогает. Он достал из своей сумки одноразовый бритвенный станок и начал его разбирать, чтобы достать мойку. У него получалось очень медленно, так как он делал это впервые. Он и не думал, что так трудно достать из станка лезвие.

К Михайлову подошёл Джоник и посоветовал эти дела делать в туалете. Делать надо их только вечером. Днём — это не по понятиям, за это могут и отпороть. Порядочный мужчина вскрывается только в сумерки. Михайлов принял замечание старшего и стал ждать, когда наступит ночь. Он не хотел ехать в гарем — всё должно быть по понятиям. Через полчаса пришёл дневальный и сказал, что его вызывает на беседу Алексей Адамович Бобышкин. Наконец то, есть на свете Бог, он всё видит, подумал про себя Михайлов и побежал в штаб.

— Здравствуйте Алексей Адамович. Я так рад, что наконец-то к Вам попал.

— А ты куда пропал? — Бобышкин начал исполнять роль доброго дяди. — Не заходишь даже, наверно освоился в зоне. Конечно, зачем к мусорам ходить, в падлу наверно?

— Нет, конечно, нет. Я много раз к Вам приходил, а у всё занято и занято. Алексей Адамович, помогите мне, устройте куда-нибудь на работу. Я в бараке начинаю с ума сходить. Сегодня уже хотел себе вены резать, не могу больше там находиться. Пожалуйста, я что угодно буду делать, а что не умею, значит научусь, помогите пожалуйста.