Кунашир. Дневник научного сотрудника заповедника. Лесной следователь

Поднявшись по серой пойме Тятиной около километра от устья, мы выходим в давно облюбованный мной участок спелого, пойменного ивняка. Здесь, редко стоящие, толстые стволы деревьев, серыми, морщинистыми колоннами уходят ввысь. И только там, вверху, они расходятся в стороны, мощными сучьями. Подлеска, здесь, нет вообще – редко какой кустарник выдержит конкуренцию с господствующими здесь летом, трёхметровыми дебрями высокотравья. Но, сейчас – весна и лопухи ещё не превышают уровня моих колен.

– фу-ууу! – длинно выдыхаю я, – Пришли! Пять минут перекур.

Я снимаю рюкзачок на землю. Мы садимся рядом на толстый, морщинистый ствол ивы, словно колонна от римского дворца, лежащий на ровной поверхности поймы. Комлевая, задняя половина дерева лежит на столе поймы, а передняя, с коротко обломанными ветвями кроны – зависла, далеко выставилась в воздух над речкой, с двухметрового обрывчика.

Я сижу на этой деревянной колонне, а мыслями – уже, весь в работе. Мои глаза уже ощупывают стволы ивовых «баобабов», выбирают направление сторон будущей пробной площади.

– Шшшшшшшшш„, – под нами, весело звенит своими струями, речка Тятина.

Встаём.

– Всё! За работу!

Тяжёлая практика моих работ на пробных площадях в прошлом году отшлифовала рациональное чередование рабочих операций на площади. Первое – это границы. Я достаю моток размеченной по десять метров, пятидесятиметровой верёвки.

– Держи, Оля! – я даю Анисимовой конец бечёвки.

Я шагаю вдоль стороны будущей площади, разматывая верёвку и делая лёгкие зарубки на стволах деревьев, входящих в площадь. Стоящая на углу, Ольга держит конец верёвки.

– Всёёё! Отпускааай! – кричу я ей и начинаю сматывать веревку, – Иди сюдаааа!

Ольга переходит ко мне, на новый угол площади. Здесь, я устанавливаю вешку с буссолью.

– Смотри, Оль! – объясняю я новую задачу, Анисимовой, – Если через буссоль смотреть вот так – будет прямой угол! Я, сейчас, пойду по новой границе, а ты – смотри, чтобы я в сторону не завалил!

– Ясно! – кивает она.

Я вручаю ей конец верёвки и шагаю вперёд, «отбивая» затёсками новую сторону площади.

– Саш-кааа! – над заросшей лиственным лесом поймой Тятиной звенит голос Ольги, – Правее бери! Сбился влево!

– Здорово! – радуюсь я, выправляясь на курсе, – Как же, всё-таки, классно – работать вдвоём!

Теперь – таксация.

– Смотри, Оль! – объясняю я Ольге, – Я кричу тебе название дерева и диаметр ствола. Ты находишь в ведомости породу этого дерева и на строчке этого диаметра ставишь точку. Точки ставим по четырём углам квадратика, следующие четыре ствола обозначаем чёрточками, соединяющими эти угловые точки и два ствола – чёрточки ставишь по диагоналям квадратика. Заполненный квадратик – это десяток стволов.

– Хм! – звонко хмыкает Ольга, – Теперь я знаю, что такое ваша «точковка»!

– Ну! Всё просто! – улыбаюсь я ей и шагаю к первому стволу, с мерной вилкой наперевес.

– Так… Ива сердцелистная, сорок шесть! – говорю я Ольге, пока мы стоим близко.

Сделав лёгкую зарубку на коре дерева, я бреду к другому…

– Ива, сорок восемь! – повышаю я, голос.

– Ива, сорок шесть! – скоро, уже кричу я Ольге в полную силу, взмахивая своим тесаком, чтобы сделать зарубку.

– Ива, пятьдесят два!..

– Ива девяносто шесть! – горланю я в полную силу лёгких, в дальнем углу площади.

Мои крики разносятся по тихой, речной пойме. Стоя на одном месте, Ольга ставит в ведомость очередную точку…