Кунашир. Дневник научного сотрудника заповедника. Свой среди медведей

Не заставляя себя долго ждать, я бодрой рысцой “строчу” по тропинке от туалета к дому, неотрывно глядя на медведя.

– Блин!!! – пугливой птичкой, летает в моей голове шальная мысль, – Я бегу к медведю!

Я нахожусь ещё на середине тропинки, когда навстречу мне, из-за угла дома выскакивает, на ходу вгоняя патроны в стволы своей вертикалки, видимо оповещённый Анисимовым, Игорь. Через секунду, держа наготове свой широкоплёночный Киев, выпрыгивает из-за угла и сам Андрей. Я добегаю до угла дома!

– Фууу!

– Фууу!

У всех нас вырывается вздох облегчения.

– Я же тебе кричу: “Саня, медведи! Саня, медведи!”, а ты не чухаешься! – набрасывается на меня в горячке, Анисимов.

– А я откуда знал?! – отбиваюсь я, – Такое – только в байках бывает! Я ещё возмутился! Думаю: “Что за плоские шутки?! У Анисимова!”.

– Шутки?! Ничего себе, шутки! – снова взвивается Анисимов, – Тут – медведи в упор подходят, я ору, а ты – шутки?!

Со стороны Тятиной, вдоль жёлтым пятном выделяющейся посреди пустыря куртины бамбука, к Тятинскому дому шагает медвежонок! Увидев перед собой кучку возбуждённо жестикулирующих людей, медвежонок зыркает вправо, в сторону хвойника. Далеко! Не увидев поблизости ни одного деревца, на которое можно было бы залезть от опасности, он робко сжимается в своей беспомощности. Ребёнок – он и есть ребёнок. Зверёныш стеснительно тупит взгляд и отвернув от нас свою острую мордочку, стоит и смотрит себе под ноги…

В свою очередь, медведица, не видя скрытого от неё куртиной бамбука медвежонка, беспокойно озирается вокруг. Медвежонка нигде нет! Вообще наплевав на нас, она шарит по пустырю глазами… В конце – концов, она вздыбливается на задние ноги и буквально, перегибается через стенку бамбука! И видит там сиротливо стоящего и молча ждущего её, своего медвежонка.

Словно подброшенный сильной пружиной, медвежонок, высоким прыжком прыгает к ней, не разбираясь, прямо на стенку бамбука! Один прыжок! Второй прыжок! Третий! И вот, он уже выскакивает из бамбука, медведице под ноги. Не задерживаясь, он проносится мимо неё и стремглав мчится дальше, к лесу. Медведица опускается на все лапы. Прикрывая отход медвежонка, она отходит следом, тревожно оглядываясь на нас…

Меня поражает то, что осознавая, что перед нею люди, медведица находит в себе волю сохранять своё лицо! Это удивительно… От нас, только хватанув человеческий запах, удирали медведи втрое больше её! А, эта – всё отходит и отходит, бросая в нашу сторону короткие, тревожные взгляды…

Щёлкая своим фотоаппаратом, Анисимов бросается к медведице, чем заставляет её отступать быстрее, показывать свой испуг.

– Андрей! – кричу я ему, – Андрей! Не надо!

Но Анисимов пребывает в фотографическом азарте.

– Андрей!!! Блин!!! – наконец, зло кричу я Анисимову, и тот возвращается к нам.

Я стою, злой. Мы с братом, при встречах с медведями, всегда стараемся соблюдать уважение сторон. А то, что делает сейчас Анисимов – просто, скотство.

– Ну, что ты делаешь?! – выговариваю я подошедшему Анисимову, – Она – так отходит! Без бросков, без пугания! Медвежонка закрывает! А ты бросаешься, блин, чуть ли не на неё! Со своим проклятым фотоаппаратом!

– Да, ладно, Сань! – примирительно отговаривается Андрей, – Я к ней, прямо уж, так – и не бросался…

Ну, что ж, медвежья семья ушла. Можно расслабиться. Игорь, переломив ружьё, вынимает из стволов патроны…

– Представляете?! – возбуждённо делится впечатлениями, Анисимов, – Чищу я кунджину, а впереди меня, на поле – всё “тресь” да “тресь”, “тресь” да “тресь”. Я голову поднимаю – ба-тюш-ки! Медведи!.. Да, так близко!

За котлетными делами быстро наступают сумерки. Забираясь под потолок, на нары, я делюсь с Игорем планами на завтра: “Нужно будет с утра, по насту, протропить наших медведей! До их ночной лёжки!”.

– Ну! – соглашается тот, – На нас они вышли уже вечером. До темноты, у них – всего пара часов была. Близко лечь должны.

– Может, помёт оставят, где? – мечтаю я, – Так, мы рады будем…

Тятинский дом. Одиннадцатое апреля. Ночь простояла хорошая, ясная. Ночью заморозок схватил размокший за день, наст. Утро наступает чистое, безоблачное. Значит, наст продержится не дольше полудня. Эти часы отпущены нам для работы.

Прямо от дома, мы с Игорем становимся на вчерашние следы наших медведей. Я достаю свою рулетку…

– У медведицы двенадцать сантиметров!

– А у медвежонка?

– У него… одиннадцать!

– Да, медвежонок ведь, у медведицы под животом пройдёт – не пригнётся! – изумляется Игорь, – Откуда следы, почти равные?!

– Ну, чёрт его знает, – я не намерен отступать от объективной реальности, – Медведица большая, а лапка у неё женская – маленькая и изящная. А все подростки – маленькие и дохлые. Зато, лапы у них – что ласты! Сорок пятого размера…

– Хм! – Игорь красноречиво хмыкает на мои доводы.

– Звиг! Звиг! Звиг! Звиг! – мы бодро шагаем по насту, не проваливаясь вообще, как по асфальту.

На насте чётко отпечатались следы медведей – они-то здесь шли вчера, по мокрому снегу, проваливались…

– Саш! Помёт!

Я отрываю взгляд от когтистых следов – впереди, на белом насте, чернеет кучка медвежьего помёта! Подходим к ней…