Кунашир. Дневник научного сотрудника заповедника. Свой среди медведей

Не обращая на свист ни малейшего внимания, зверь переступает с ноги на ногу и продвигается на шаг вперёд… Он нас вообще никак не воспринимает! Мы удивлённо переглядываемся.

– Свиииииииииись! – Игорь свистит снова.

Никакой реакции!

– Свииииииииииись!!!

– Хватит, Игорь, хватит! – останавливаю я, брата, – Я – и так, уже ничего не слышу!

– Ну, а что делать? – огрызается Игорь, – Что? К нему подниматься, что ли, будешь?

– Что?! Я – что, бешеный?! – в свою очередь, возмущаюсь я и нервно тычу пальцем в бездонную синеву атмосферы, у нас под ногами, – С меня по горло хватит сегодняшнего подыхания!

– Да, пусть он там – хоть что жрёт! – нервно срываюсь я, – В гробу я его не видел!.. Что смотришь?

Брат улыбается, глядя на меня. Я и без слов знаю, что у него – точно также, как у меня, подгибаются дрожащие ноги.

– Всему же есть предел, – бурчу я, – Что я, железный что-ли? До него – ещё метров сто пятьдесят, склона!

Переломившись в пояснице и поустойчивее расставив прямые в коленях ноги, мы долго стоим на крутейшем снежном склоне… Кругом – только снег да вершинки ольховника.

– Ну, что? – предлагаю я, – Пойдём, посмотрим на битву?!

И мы, всё ещё не очень уверенно переставляя одеревеневшие ноги, начинаем шагать прямо вниз, рядом со следами вчерашней, медвежьей драки…

– Вот!.. Смотри! Здесь – верхний медведь прыгнул прямо вниз! На нижнего.

В вязком, плотном снегу остались глубокие вмятины от задних ног медведя…

– Я вижу…

Мы делаем четыре шага прямо вниз по крутому, снежному склону. Внимательно рассматриваем каждую чёрточку на снегу…

– Смотри! – я тычу пальцем в снег, – Вот! Сбил нижнего!

– Ага!.. А, тот – вскинулся ему навстречу! Вот! Видишь?

– Ну!.. Всё – как мы в бинокли смотрели!

Но, падая навзничь, сбитый верхним зверем нижний медведь – каким-то чудом, вывернулся!

– Вот, это, сюрприз! – читает мои мысли, Игорь, – Смотри! Нижний – вывернулся!! Они упали рядом!

Мы внимательно рассматриваем две глубокие, длинные вмятины в снегу, от медвежьих тел, в полутора метрах ниже по крутому, снежному склону…

– Хм! – хмыкает Игорь, – Полтора метра свободного полёта!

– Ага! – соглашаюсь я, – Или падения.

Дальше, прямо вниз – белеет свежая древесина переломанных веток ольховника. Мы проходим узкую полосу переломанного кустарника и с опаской смотрим на уходящую прямо вниз по склону борозду, оставленную катившимся клубком схватившихся зверей…

Из-под моих ног, вниз уходит пугающе крутой и бесконечный, снежный склон! Я стою – как на краю скалы, лицом в воздушный океан. Неверный шаг – и сорвусь! Как спускаться вниз – я просто не знаю…

Я делаю над собой волевое усилие, прогоняя нахлынувший страх. Стараясь поглубже вбивать каблуки болотников в снег и при каждом шаге реально опасаясь сорваться в бездну, мы спускаемся вдоль борозды в снегу, почти вертикально вниз…

– Фу!

По почти отвесному, снежному склону, мы, наконец спустились на днище барранкоса! Дальше вниз – вертикальное, снежное ущелье!..

Здесь нас ждёт ещё один сюрприз!

– Смотри! – Игорь удивлённо тычет в медвежьи следы, пальцем, – Дальше – они не катились клубком! Они неслись вниз, стоя на задних лапах!

– Ну! – изумляюсь я, всматриваясь в снежные борозды от медвежьих лап, – Точно!.. И при этом – они мутузили друг друга передними лапами! Вот, смотри! Клок шерсти!

– Ага! – Игорь поднимает со снега другой клочок чёрных, медвежьих волосин…

А, как крут барранкос! Вцепляясь в снег руками, как по скале, мы крадёмся вниз.

– Не дай бог, на колено упасть! – говорю я, – Болотники-то у нас – раскатаны! Резина!

– Ну! – опасливо соглашается Игорь, – Заскользишь, на резине, вниз – не затормозишь!

– Убьёшься! – я с ним, полностью согласен, – Где-нибудь, далеко внизу.

Перед моими глазами, на слепящем снегу – глубокие борозды от задних лап, несущихся вниз, медведей…

– Вот! Смотри! Только, на задних ехали!

– Ага… Вот! Тут – один сбил другого!

Мы рассматриваем длинную вмятину, в плотном снегу. Нам обоим понятно, что здесь упало медвежье тело. Рядом – другая, такая же вмятина! Эта – от тела его врага…

– Вот! Упали опять!

Борозды от задних лап прерываются! И, метра через полтора не тронутого снега вниз – две глубокие, продолговатые вмятины, от медвежьих тел.

– Хм! – хмыкает Игорь, – Как корыта в снегу!

– Ну… Как они вообще умудрялись, тут, на ногах держаться?! – изумляюсь я.

– Не знаю, – качает головой Игорь, держась руками, за снег, – Мы, тут, руками за снег уцепились. А они – на задних ногах неслись! И дрались ещё, при этом!

Рядом с бороздами от медвежьих лап, мы спускаемся по крутому, снежному наносу, к резкому повороту ущелья.

– Вот! – тычу я, пальцем, – Место, где медвежий ком разбился!

– Ну! Вмятина медвежьей лёжки!

– Смотри, как она сильно протаяла!

– Ага! Обледенела вся…

Здесь, оставшийся на днище барранкоса медведь, долго лежал, не сходя с места.

– Смотри! – показывает Игорь пальцем, на изгрызенный ольховник там, где была морда зверя, – Он ветки грыз!

– Ага! – киваю я, – Это нормально…

– Хм! Смотри, сколько нагрыз!..