Кунашир. Дневник научного сотрудника заповедника

Мы, постепенно приближаемся… Древесный исполин – вдвое выше уровня крон окружающего его леса! Большинство его огромных сучьев обломано ураганами. Поэтому, крона дерева смотрится укороченной, компактной.

Подойдя поближе, я уже не сомневаюсь, что это он, тот самый калопанакс! Я обхожу вокруг мощной колонны его ствола, глядя вверх, в реющую высоко в небесах, крону. Пошлёпываю по отслаивающейся толстыми, вертикальными пластами, коре, ладонью: «Здравствуй! Калопанакс! Не думал, что когда-нибудь снова встретимся! Так странно я нашёл тебя! Просто шёл – и нашёл… Здравствуй, дорогой!». Я снимаю с плеч свой неизменный, ботанический рюкзачок и достаю из него рулетку. Тщательно замеряю окружность ствола этого древесного экспоната…

– Три метра пятьдесят пять… Значит, диаметр ствола – сто тринадцать сантиметров! Так, оно и есть! Я боялся, что тогда, два года назад, допустил ошибку в твоём измерении. Тогда, в Магнолии, у нас и рулетки-то, с собой не было! Длину окружности твоего ствола, мы замерили верёвкой…

– Подожди чуть! – прошу я своего друга, доставая из рюкзака высотомер, Я, сейчас, его высоту замерю!

Я отмеряю рулеткой, от ствола калопанакса, положенные двадцать метров, разворачиваюсь и прицеливаюсь на его вершину…

Высота двадцать пять метров!

– А, другие деревья – сколько?

– Ну давай, замерим, – киваю я и шагаю к соседнему бархату…

Пятнадцать с половиной!

– А ёлка? Ты ёлку замерь!

Так, ель иезская… Шестнадцать метров!

Метрах в тридцати, я вижу ещё два толстенных ствола! Продравшись сквозь цепкие заросли рябинника, я раскручиваю ленту своей рулетки вокруг первого ствола…

– Калопанакс, девяносто три сантиметра! Второй… семьдесят два сантиметра!

Возвращаясь обратно, мы снова проходим под старым калопанаксом. Я с сожалением отрываю свои ладони от колонны его ствола: «Ну и здоров же ты, старый монстр! Так не хочется, от тебя уходить!». Но, нам нужно идти! Чуть постояв под калопанаксом, мы уходим к своему распадку, своим следом. Я всё оглядываюсь через плечо, на властелина здешнего леса: «Чем чёрт не шутит! Может и ещё когда встретимся? Живи ещё, бездну лет!».

Глава 2. Отшельник

Весна. Шестого апреля, на тяжелом вездеходе геологов, мы заезжаем в лес. С молодым лаборантом Олегом Чудаевым, мы будем обживать нижний домик, на Тятино. В этом году нас – трое. Потому, что у меня – полугодовалый лайчонок Загар. Загар – осенний, в своём балке, в Южно-Курильске, я прожил с ним всю зиму.

И вот – заезд! Стоит сырой, туманный день.

– Ррруухх! Рррууухххх! – низким басом ревёт ГТТ, на ухабах бездорожья.

Мы заезжаем по снегу. Можно сказать, что кругом – ещё стоит зима. Открылись ещё только первые проталины, по низкой морской террасе. Я ничего этого не вижу – я сижу на сиденье, внутри ГТТ и держу на кленках свою собаку.

– Грог! Грог! – лязгают траки о железный борт вездехода.

Они грохают – словно пушка стреляет. Словно, по голове долбят. У меня мозги закипают. Это – у меня, у человека! Я представляю, каково собаке. Загар прячет уши мне под куртку. С головой зарывается у меня подмышкой. Но, там долго не просидишь – душно… Какая это, ужасная пытка, для собаки – езда на вездеходе…

Всё! Остановились. Приехали! Не веря в своё счастье, мы выбираемся наружу.

После зимнего безлюдья, промёрзший до основания, балок выглядит неприветливо. Вездеход тяжело, в несколько приёмов, сдаёт задом к двери и замирает.

– Дух! Дух! Дух! Дух! Дух! Дух! – работает дизель ГТТ, на холостых оборотах.

Мы с Олегом торопливо разгружаемся и тяжёлый вездеход, плавно качаясь на ухабах, устремляется в обратный путь. Стоя у балка, мы провожаем его взглядами…

Всё! Мы остаёмся одни, среди звенящей тишины и безмолвия.

– Ззззззззззззззз…

Кругом стоит нереальная тишина дикой природы!

Мы разворачиваемся и смотрим на балок. Наше пристанище – это небольшой рыбацкий балок, поставленный на низкой морской террасе, в полукилометре за устьем речки Тятина. Стоящий среди низких зарослей морского шиповника, балок открыт всем ветрам и ненастьям. Сбит он – в одну доску, внахлёст. Дверь балка обращена к морю. Плоская крыша покрыта шифером, а дощатые стены, снаружи – рубероидом. Словом, вполне сносный, летний вариант. Но, сейчас… Жилище светится множеством щелей! И это зрелище холодит мне душу.

Мы открываем дверь и заходим вовнутрь.

– Хм! Нары! Ясно…

Сбитые из досок, двухъярусные нары – вдоль всех стенок жилища.

– Обогревается буржуйкой.

– Ага.

Просто из любопытства, я подхожу и выглядываю в небольшие, сделанные на уровне груди, окна: «Вид из окон – одно на море, второе… на устье Тятинки».

– Ясно. Дров нет, нужно по отливу пособирать.

– Саня! – между делом, делится впечатлениями, Олег, – После Саратовки, мы то и дело переезжали поперечные следы медведей! По снегу.

– Хм! – отзываюсь я, – Куда, они вели?

– Из хвойных лесов, к морю.

– Ясно. Наверно, звери интересуются выбросами моря.

На ночлег, мы с Олегом располагаемся в своих летних спальниках, на нарах, под самым потолком. Кажется, что здесь – будет, хоть немного теплее. Загар скручивается на полу, в дальнем от двери углу…