Кунашир. Дневник научного сотрудника заповедника

Зелёный голубь считается едва ли не центральной орнитологической достопримечательностью Кунашира. В пределах нашей страны, эта птица встречается только у нас, на острове. Услышать, а тем более, увидеть собственными глазами, эту редкость – мечта каждого орнитолога, приезжающего на Кунашир. А, орнитологов, сюда – приезжает много. Вот, третий сезон подряд, к нам приезжает экспедиция орнитологов из Центральной научно-исследовательской лаборатории Москвы. И каждый год, по окончании командировки, я вижу заросшего щетиной и пропахшего кострами, Валентина Ильяшенко. И всегда, он рассказывает массу тонких наблюдений из поведения разных птичек Кунашира. Но, только, увидеть зелёного голубя – ему не удалось до сих пор…

Как-то я поинтересовался у него: «Валентин Юрьевич! А новые для Кунашира, виды птиц? Ваша экспедиция… в этом сезоне… не нашли?».

– Хм! – устало улыбнулся мне Ильяшенко, – Нет… И я скажу так: «После Дыхана, орнитологам здесь делать нечего».

Вволю наслушавшись «пения» голубя, мы решаем попробовать подойти к нему поближе.

– В бамбуке нас – за километр слышно! – шепчет Дыхан, – Но, чем чёрт не шутит? Что сидеть?!

И мы начинаем равномерно грести к вершине сопки. Продвигаться «против шерсти» бамбука очень трудно и я быстро взмокаю…

Свисты и гудение прекратились! Тяжело дыша, по грудь в бамбуке, Дыхан останавливается. Я немедленно замираю, в шаге сзади.

– Замолчал! – Дыхан поворачивает ко мне, мокрое от пота лицо, – Послушаем.

– Ага! – согласно киваю я головой и запалённо прикидываю, – Есть время перевести дух!

Голубь молчит. Его звуков больше не слышно.

– Похоже, улетел! – прикидывает Михаил, – Или, нас видит! И теперь – молчать будет, пока не пройдём. Что, тоже, плохо.

Но, вершина сопки – уже вот она, рукой подать. Мы на неё, уже почти вылезли!

– Ну, что? – спрашивает Дыхан и предлагает, – Давай, на вершину вылезем! Раз уж, начали…

– Конечно! – соглашаюсь я.

И мы снова начинаем бороться с упругой и душной стеной бамбука, достающей мне до уровня глаз…

Вот и тёмные кроны первых пихт. Бамбуковые заросли начинают быстро редеть…

А под пихтарником, они – и вовсе жиденькие! На самой высокой точке вершины, мы бессильно валимся на лежащий на лесной подстилке, ствол сухой пихты.

– Перекур! – коротко выдыхает Дыхан.

Мы – на границе бамбукового пихтарника.

– Да! – соглашаюсь я, – Надо посидеть.

– Заодно – птичек послушаем, – прикидывает Дыхан, – Отсюда, сверху, далеко прослушиваться будет…

Я осматриваюсь: как, вокруг нас, кипит лето! Вид – как из самолёта. Открывающиеся взору, противоположные склоны распадков бассейна речки Кривоножки сплошь покрыты тёмным, острозубчатым морем хвойного леса. Это, действительно, море!

«Под крылом самолета о чём-то поёт зелёное море тайги!» – мысленно, пою я песню моего детства.

Мой взгляд блуждает по далёкому зелёному морю вершинок елей и пихт…

Вдруг, снизу, из этого «моря тайги», раздаётся далёкий, скрипучий, тонкий медвежий рёв!

– Рррреееее! Ррреееее!

– Хм! – хмыкает Дыхан и отрывает взгляд от своей беломорины, – Медвежонок!

Я прислушиваюсь к медвежьему рёву…

– Ррррееее! Рррееее! Рррреееее! Рррреееее! Рррреееее!

Постепенно, паузы между воплями медвежонка становятся всё короче, а сам рёв – всё громче.

– Ну и разорался же! – не меняя позы, отзывается Михаил, – На весь лес!

– Ага! – соглашаюсь я, – Фальцет! Орёт – что надо!

– Блин! Послушали птичек, называется! – ворчит, о своём, Дыхан, – Этот недоносок всё глушит!.. Что за жизнь пошла?!

– Ррррееее! Рррееее! Рррреееее! Рррреееее! Рррреееее! – непрерывно несётся снизу.

Затушив окурок о валёжину, Михаил начинает спускаться в наш распадок, оставляя орущего медвежонка далеко справа. Я, молча, шагаю сзади, отступя на пару шагов. В лесу, мы – иголка и нитка…

Часа в три дня, в самых верховьях Кривоножки, мы выходим на опушку, на которой растёт толстенное дерево. Это – тис! Настоящий колосс. Как я могу пройти, мимо него?!

– Миш! – торможу я Дыхана, – Смотри, какой тис! Нужно его диаметр измерить!

– Давай! – коротко кивает он, – Действуй!

Я достаю из рюкзачка свою рулетку и на уровне груди, шарю пальцами по поверхности гладкого ствола тиса, в поисках сучка, за который смогу зацепить конец ленты…

Пока я замеряю окружность ствола дерева, Михаил сидит, привалившись спиной к тёмно-вишнёвой стене ствола этого гиганта и с наслаждением, дымит папиросой. Так курят рабочие на перекурах, во время тяжёлой работы…

Смотав свою рулетку, я с удовольствием, падаю в траву, рядом.

– Фу-ууу! Нужно немного посидеть.

Небо закрыло сплошной, белой дымкой. Она – высокая и какая-то сухая. Насколько я понимаю в погоде, сегодня дождика не ожидается…

– Этот тис… знаешь, сколько? – спрашиваю я, – Сто двадцать пять сантиметров, диаметром!

– Огромен, ничего не скажешь, – кивает головой Дыхан, – Сань, ты Пажетнова читал?

– Нет, – я отрицательно качаю головой и тут же интересуюсь, – А, что? Кто это?

– Это – один из известных наших медвежатников… Посмотри, как ободрал! – Дыхан кивает в сторону ближайшей пихты.

Ствол этого дерева белеет свежей древесиной, на месте клока сорванной коры.