Кундалини: Эволюционная энергия в человеке

Той зимой из-за плохой погоды многие официальные учреждения не переехали в Джамму из пограничных районов штата, подвергшихся массовой резне. Я также продолжал выполнять свои служебные обязанности в Сринагаре, полностью посвятив себя делу помощи пострадавшим. Поглощенный этим занятием, я не мог покинуть Кашмир зимой 1948 г., в то время как наша собственная судьба висела на волоске. Тогда же произошли резкие изменения и в политике руководства штата. Наследственные правители отреклись от престола, освободив место для народного правительства, и этот переворот в верхах повлек за собой множество других перемен, вследствие чего появились новые ценности вместо старых, а также новый образ мышления и действия. Старый порядок разрушился, ничего не изменив к лучшему (как обычно и бывает) в природе людей, которые, быстро позабыв уроки революции, действовали так же, как и раньше, что сделало неизбежным новый переворот.

В ноябре 1949 г. я снова поехал в Джамму вместе со своим офисом, а моя жена решила остаться в Сринагаре, чтобы присматривать за домом и детьми. Она уже не так сильно беспокоилась о моем здоровье и стала больше доверять моей способности позаботиться о себе, учитывая ту выносливость, которую я проявил во время событий последних двух лет. Моя пищеварительная система функционировала вполне регулярно, не давая ни малейшего повода для беспокойства. С другой стороны, я стал получать удовольствие от того, что помогал подняться на ноги сотням пострадавших семей, особенно людям без средств к существованию и без влияния в обществе. Я жил в Джамму вместе со своим старым другом, который был настолько любезен, что предоставил мне комнату. Это предложение, сделанное с искренней любовью и заботой, я принял с радостью, прежде всего потому, что это давало мне возможность бывать одному, поглощенному созерцанием сияния внутри меня, которое начало усиливаться, напоминая мне видения в первые дни после пробуждения Кундалини.

Обеспокоенный страшным опытом, через который я прошел, я полностью отказался от попыток продолжать медитацию. Сейчас я делал совершенно иное — без всяких усилий, иногда даже не осознавая этого, я все глубже и глубже уходил в себя, поглощаясь светящимися волнами сознания, которые становились все больше и больше по мере такого, как я позволял себе без сопротивления погружаться в этот океан, в котором растворялось мое «я».

После примерно двенадцати лет любопытные изменения произошли и в светящемся круге осознавания вокруг моей головы — того осознавания, которое позволяло мне постоянно воспринимать тонкий мир вездесущей жизни, присутствующий повсюду. В нем я дышал, ходил и действовал, никак не затрагивая его однородную субстанцию, которая в то же время не влияла на мои повседневные взаимоотношения с миром. Иными словами, это выглядело так, как будто я дышал, двигался и действовал, окруженный чрезвычайно тонкой, невидимой и сознательной пустотой, подобно тому, как мы окружены радиоволнами, но с тем отличием, что я не воспринимал и не чувствовал существование этих волн и вынужден был признать их существование на основании логики определенных фактов. Я осознавал, как мое собственное ограниченное сознание превзошло свое ограничение и находилось теперь в прямом контакте со своей сущностью и первоистоком, подобно тому, как осознающая капля росы плавала в океане чистого бытия, не исчезая и не растворяясь в массе окружающей ее воды.

На протяжении последнего месяца было несколько случаев, когда я отмечал тенденцию моего сознания обращаться вовнутрь, не встречая при этом никаких преград, подобно тому, как капля масла расплывается на поверхности воды. Так могло продолжаться до тех пор, пока я не предпринимал усилия, чтобы вернуться в нормальное состояние, казавшееся теперь тоже более расширенным, чем обычное поле сознания, которое было у меня до пробуждения. Однако я не придавал особого значения этой стадии, считая все это попытками ума погрузиться в мечты, которые по причине своей светоносности создавали видимость дальнейшего внутреннего расширения, не требуя никакого дополнительного изменения в моем уже и без того необычном состоянии сознания.

Примерно через месяц после моего прибытия в Джамму я отметил, что эта склонность к погружению в себя стала проявляться чаще и более явно, а также что это каждодневное погружение в светоносные глубины моего собственного бытия стали для меня источником силы и чувства счастья. Однако события развивались настолько постепенно, а изменения были настолько непредсказуемыми, что это привело меня к убеждению, что все происходившее было следствием общего улучшения моего здоровья из-за более благоприятного климата, чем каких-то внутренних факторов, действующих во мне.