Кунгош — птица бессмертия. Повесть о Муллануре Вахитове

— Это кого же? — нахмурился Дулдулович. — А-а, — вспомпил он. — Старик Валиулла? Так я и думал… Выходит, не такие уже вы беспомощные, как мне показалось… Ладно, поглядим. Может, у нас с вами еще что-нибудь выйдет.

2

В этот день Мулланур пришел на работу раньше обычного. Он и всегда-то являлся в комиссариат раньше всех: у него не было в жизни никаких других интересов, кроме работы. Он отдавался своему делу весь, целиком. Но сегодня у него было особенно тревожно на душе. Ему не давали покоя события в Казани.

Как будто было сделано все возможное, чтобы подавить мятеж мусульманской буржуазии без кровопролития. Но всегда ведь возможны неожиданности.

Муллануру было бы куда спокойнее, если бы он сам мог выехать в Казань. Но едва только он заикнулся на эту тему, ему решительно дали понять, что об этом не может быть и речи.

«Сегодня еще раз свяжусь с Шейнкманом, — подумал он. — Если положение все так же тревожно, непременно добьюсь, чгобы мне разрешили поехать. Обращусь прямо к Владимиру Ильичу. Он поймет».

В дверь постучали.

— Войдите! — сказал Мулланур.

Это был рассыльный.

— Срочная депеша, — сказал он.

— Откуда?

— Из Казани.

Затаив дыхание, Мулланур вскрыл телеграмму и стал читать:

«Контрреволюционная „Забулачная республика“ окончательно ликвидирована. Оплот контрреволюции — мусульманские „железные дружины“ сдались без боя. Мусульманский контрреволюционный штаб был застигнут врасплох благодаря решительным действиям мусульманских социалистических дружин, Красной Армии и прибывшего из Москвы геройского отряда моряков товарища Соболева. Вся операция прошла бескровно, случайными выстрелами убито всего три человека. Вся мусульманская часть города признала власть Советов и Комиссариата по делам мусульман…»

Мулланур и сам не заметил, как вскочил на ноги, выбежал из кабинета…

Весть о ликвидации «Забулачной республики» облетела комиссариат с быстротой молнии. На радостях люди обнимали друг друга, смеялись, а женщины так даже и всплакнули; у женщин ведь так заведено: радость ли, горе — у них всегда слезы.

— Что такое? Стряслось что-нибудь? — спросил Эгдем Дулдулович у дежурного, войдя в здание комиссариата и сразу поняв, что произошло нечто чрезвычайное.

— Депеша из Казани, — ответил тот.

— Ну? Что?! — еле вымолвил Дулдулович. Сердце его радостно забилось: увидав заплаканные лица, он подумал, что весть из Казани, дурная и горестная для этих глупых женщин, для него, Дулдуловича, окажется счастливой вестью; надо только постараться не выдать своего ликования.

— Полностью ликвидирована «Забулачная республика», товарищ Дулдулович, — сияя, сказал дежурный.

— О-о! Вот это новость! — не изменившись в лице, выдохнул Дулдулович. — Слава аллаху! Поздравляю вас, друг мой, с этой большой победой!

— Спасибо, товарищ Дулдулович, — сказал дежурный. — Это и впрямь победа. Уж такая победа! А главное, ведь без крови, без единого выстрела. А уж как я боялся, как тревожился все эти дни. У меня ведь в Казани родители, и братья, и сестренка…

Он, как видно, был не прочь выговориться, излить душу. Но Дулдулович, улыбнувшись безжизненной, натужной улыбкой, быстро прошел к себе, сделав вид, чта ею ждут неотложные дела.

Войдя в комнату, он сразу опустился на стул. Ноги были как ватные. Он вдруг заметил, что весь дрожит.

Облокотившись о рабочий стол, закрыл руками лицо. «Ну-ну, — успокоил себя. — Нельзя подавать виду. Не дай бог, кто-нибудь войдет».

Посидев неподвижно минуту-другую, он уже полностью пришел в себя.

«Ладно, — подвел он итог своим невеселым мыслям. — В конце концов, этого следовало ожидать. Но еще не все потеряно. Главное — затаиться и ждать. Будем еще и мы веселиться».

3

В тот же день Мулланура пригласил к себе Яков Михайлович Свердлов. Он хотел во всех подробностях узнать о событиях в Казани.

Вот уже несколько дней, как рабочие комнаты Президиума ВЦИКа были перенесены из Кремля во Второй дом Советов.

Домов Советов в Москве было три. Первый — гостиница «Националь». Второй — гостиница «Метрополь». Третий — бывшая духовная семинария на Садово-Каретной. Самым большим из них был Второй дом Советов — «Метрополь».

Решение перенести свой рабочий кабинет из Кремля в Дом Советов Свердлов принял по той простой причине, что в Кремль нельзя было проникнуть без пропуска. А Яков Михайлович считал, что доступ к Председателю ВЦИКа должен быть свободен для каждого, у кого в нем будет нужда. Вот он и решил вынести свою приемную из Кремля в город, в самый его центр. Он сам поехал во Второй дом Советов и выбрал в бывшей гостинице угловой номер на втором этаже, выходивший окнами на площадь.

В этой новой резиденции Председателя ВЦИКа Мулланур еще не бывал, поэтому все здесь ему было в новинку.

На стенах «Метрополя» виднелись следы пуль — память о недавних октябрьских боях. Особенно много их было в той части здания, что прилегает к Китайгородской стене. У входа в гостиницу, рядом с вертящейся стеклянной дверью, висела фанерная доска, на которой наспех было написапо большими краспыми чернильными буквами; «ПРИЕМНАЯ ПРЕДСЕДАТЕЛЯ ВЦИКа. КОМНАТА № 237».