Кунсткамера аномалий

Ведь удивительно получается: сегодня часто помнят не самого князя Потемкина, не мудрого государственного и военного деятеля, строителя Черноморского флота, основателя многих крупных городов, а "потемкинские деревни". Они стали синонимом обмана, очковтирательства, показного блеска. Эта идиома восходит к рассказу о том, как князь Потемкин, губернатор южнорусских областей и Крыма, стремясь обмануть распорядился срочно возвести на ее пути мнимые деревни, составляя их из одних лишь декораций и для видимости населяя людьми. С помощью таких "потемкинских деревень" князь убедил императрицу в том, что страна процветает, и этим скрыл от нее 01ромные растраты - им самим было присвоено три миллиона рублей.

Эту ложь о "картонных деревнях" и "аферисте Потемкине" повторяют не только бесчисленные романы об энергичной, любившей все радости жизни императрице - но подобную же трактовку мы встречаем и на страницах вроде бы серьезных исторических повествований, и даже в наших справочниках. Разумеется, чаще всего авторы научных трудов добавляют словечки "якобы", "будто бы", "по утверждению". А между тем уже деревнями" - ложь.

Эти измышления появились вскоре после инспекцинной поездки императрицы по южнорусским

392

циям, состоявшейся в 1787 году. Слухи быстро распространились по всему свету. На Западе буквально пожирали любые новости, корреспонденцию и, естественно, сплетни, сообщаемые из Петербурга и Москвы и связанные с именами любвеобильной императрицы и ее фаворитов. Сколь велик был интерес публики к Екатерине, показывают слова Вольтера, долгие годы находившегося в переписке с императрицей: "Счастлив п писать историю Екатерины II!"

Историю Екатерины писали не только в грядущем, XIX столетии. Нет, биография императрицы была написана уже в 1797 году, всего через год после ее смерти. Автором стал немецкий писатель Иоганн Готфрвд Зейме, позднее прославившийся своим сочинением "Прогулка в Сиракузы"; книгой очерков, описывавших пешее путешествие из Германии в Сицилию. Жизнь Зейме была богата приключениями, и в ней век Екатерины и Фридриха II отразился своей отнюдь не парадной стороной. В бытность студентом (Зейме изучал богословие) он предпринял поездку из Лейпцига в Париж, но в пути был схвачен гессенскими вербовщиками, которые насильно записали его в солдаты. Власти Гессена продали его, как и тысячи других солдат, анпшчанам, а из Англии всех их отправили в Америку сряжапься против американских колоний, боровшихся за свою независимость. По окончании войны Зейме вернулся в Бв в руки новых вербовщиков - теперь уже прусских. Однако на этот раз ему удалось освободиться - кто-то внес за него залог в 80 талеров. Зейме отправился в Лейпциг, стал преподавателем, позднее уехал в Прибалтику, быд домашним учителем, секретарем у русского генерала и министра и вместе с ним переехал в Варшаву*. Его интересовала русская история и политика, и

"Зейме... в качестве секретаря в чине поручика состоит ^РИ генерале фон Игельстремс, комавдовавшем русскими ^исками в Польше" (История зарубежной литературы XIX ^а. Кн. 1. М.: Изд-во МГУ, 1979. С. 61).

потому он написал о Екатерине II, императрице, на службе у которой состоял в течение нескольких лет.

Когда в издательстве "Алтона" увидело свет сочинение Зейме "О жизни и характере российской императрицы Екатерины II", в Гамбурге была напечатана и биография князя Потемкина. Поначалу, щэазда, не отдельной книгой, а в виде серии статей, публиковавшихся в гамбургском журнале "Минерва", "Журнале истории и политики" (1797-1799). Эта биография один из первых образчиков того, что в наши дни называют "уби не было указано. Лишь впоследствии выяснилось, что им был саксонский дипломат по имени Гельбит'.

В 1808 году его стряпню перевели на французский язык^ в 1811-м-на английский, а позднее - и на ряд других языков; его измышления приобрели широкую популярность и стали основой для всей последующей клеветы на Потемкина; некоторые из россказней Гельбита не только дожили до наших дней, но и роковым образом повлияли на политику.

Россказни были вовсе не безобидными; речь шла не только о растраченных деньгах, не только о домах из картона, дворцах из гипса, миллионах несчастных крепостных, коих переодевали в поселян и вкупе со стадами скота спешно перегоняли из одной "потемкинской деревни" в другую. Нет, ложь была страшнее: когда спектакль, разыгранный ловким мошенником, завершился, сотни тысяч бедных жертв его, перегонявши обречены на голодную смерть. Всю эту ложь, поведанную саксонским дипломатом и явленную публике в той злополучной серии статей, превративших Григория Александровича Потемкина в лживого шарлатана, разоблачил лишь российский ученый Георгий Соловейчик, автор

' "...Автор этой книги Гельбиг - саксонский резидент при дворе Екатерины" (Ашукины М. Г. и И. С. Крылатые слоьа. М" Художественная литература, 1987. С. 276).

394

первой критической биографии Потемкина. Произошло это спустя почти полтора века.