Кунсткамера аномалий

Но по самой крепости стреляли из пушек. В конце концов угрозы из толпы, которые слышали члены Избирательного комитета, возымели действие. Угрозы становились все настойчивее. Бургомистра и выборщиков обвиняли в сговоре с комендантом Бастилии, кричали, что их самих нужно выдать на расправу, и тогда пусть их накажет народ. И верно, уже принесли солому, уже собирались поджечь и ратушу, и Избирательны Избирательного комитета, несомненно, подвергались большей опасности, нежели комендант Бастилии и его солдаты, - позднее писал Луис-Гийом Литра, член Избирательного комитета и очевидец событий. - По крайней мере я Убежден, что в тот день лишь чудо защитило ратушу от "гня, а нас, находившихся в ней, охранило от резни". В этот критический момент выручил один из

439

жан - он взял командование на себя. Пока члены комитета снарядили двух посыльных в Версаль, спеша уведомить о происходящем депутатов Национального собрания и требуя оружие, в это время, как рассказывает Литра, "никому не известный человек возглавил две роты французской гвардии, которые еще с утра выстроились на площади перед ратушей". Это был швейцарец Юлен тридцати одного года, управляющий прачечн был знаком лично, был его восторженным почитателем. В Париж Юлен прибыл по коммерческим делам, но вал революции захлестнул его и вынес наверх. Впоследствии он стал полковником, в 1806 году во время наполеоновских войн был комендантом Берлина.

Но пока для Юлена все только начиналось. На площади перед ратушей стояли две гвардейские роты, и он обратился к ним с зажигательной речью, показывая на раненых, которых принесли от Бастилии к ратуше: "Посмотрите на этих несчастных, что воздевают к вам руки! Неужели вы допустите, чтобы перед Бастилией убивали наших безоружных отцов, жен, детей? Неужели вы допустите это, вы, вы, у которых есть ору гвардии, жителей Парижа убивают, и вы не хотите направиться к Бастилии?" Так продолжалось до тех пор, пока гвардейцы не примкнули к парижанам. 150 гренадеров и фюзилеров под командованием Юлена, прихватив с собой четыре или пять пушек, стоявших на Гревской гоощади перед ратушей, направились к Бастилии. По дороге к ним присоединялись группы вооруженных горож-н.

Стрелки расположились возле Бастилии. За' 'л открыли огонь. Непосредственного урона крепоси выстрелы не принесли, но комендант Делонэ запер] 'и.ал. Как рассказывали потом инвалиды, он хотел да> юджечь порох, хранившийся в Бастилии, и взорвать крепость. Делонэ начал обсуждать свой замысел с гарнизоном, но солдаты предпочли капитулировать. Комендант уступил им и распорядился сдаться и вывесить переговорам, а не капитуляцию. Впрочем, и за последней дело не

440

стало. Солдаты объявили, что готовы сложить оружие и передать крепость при условии, что им будет обеспечен надежный конвой.

Осаждавшие, то есть два их предводителя, офицер Эли и Юлен, дали свои обещания. После этого защитники Бастилии капитулировали и опустили разводной мост. Юлен и Эли первыми вошли в крепость. Дело клонилось уже к вечеру, было примерно без четверти пять. Гарнизон собрался во дворе, ружья были сложены вдоль стены. Эли и Юлен приветствовали коменданта и офицеров; они обнялись.

Они давали слово в полной уверенности, что сдержат его, но переоценили свое влияние на толпу. А она, разъяренная, вслед за ними по мосту ворвалась в крепость. Юлен попытался защитить коменданта, предложив ему покинуть крепость и под защитой нескольких гвардейцев направиться в ратушу. По пути туда на них снова напали. Юлена сбили с ног, коменданта схватили и тут же, на месте, убили. Маркизу Делонэ отсекли голову мясницким ножом.

Толпа жаждала перебить весь гарнизон. Этому помешали лишь Эли и гвардейцы, умолявшие пощадить своих солдат. Однако некоторых из них все же убили. Погибли майор Бастилии, адъютант, два лейтенанта и три инвалида.

Несколько часов в Бастилии бушевала чернь. Все было разгромлено. Толпа отыскала архив, который с огромным тщанием собирали многие годы. Бумаги и книги выхватывали и бросали в канаву. Об узниках, "скорбных жертвах деспотизма", вспомнили гораздо позже. Наконец, когда их решили освободить, не нашлось ключей. Потом все-таки отыскали тюремщиков, отняли ключи и с триумфом принесли к ратуше. И вот вывели "жертвы". Однако по большому счету гордиться тут было нечем. Узников было всего семь, и каких: один из них оказался закоренелым уголовным преступником, двое - душевнобольными, четверо других под^^^°али векселя (они содержались в с триумфом

441

провели по улицам города, а впереди несли голову маркиза Делонэ, насаженную на пику.

Таким был так называемый штурм Бастилии. Вечером этого бурного дня, 14 июля 1789 года, Людовик XVI записал в своем дневнике - крохотной тетради, переплетенной серой бечевкой, - лишь одно-единственное слово: "Ничего". И все же он преуменьшил случившееся. Этот деньстал началом его собственного конца. Под впечатлением событий 14 июля Людовик XVI попросил вернуться в Париж своего бывшего министра финанс и высланного из страны.