Купальская ночь

Есть еще одна причина, почему я говорю, хотя поклялся сохранить все в тайне. Я сам наконец понял до конца, как все вышло. Нас в этой истории было четверо, но каждый был слеп и не видел того, что зияет прямо перед ним. И ты, конечно, виновата меньше всех, потому что ты была самой младшей, самой неопытной и самой невинной. И потому что для меня ты всегда будешь невинной, даже если развяжешь Третью мировую.

Ладно, к делу. Я уже сказал, что только недавно сам все понял. Мне помогла Женя Астапенко. Когда она приехала ко мне сюда на свидание, я был удивлен. Потому что мне-то казалось, что наутро после нашей с тобой купальской ночи она исчезла из моей жизни. Я очень ошибался. Она принесла последний кусочек мозаики, хотя сама знает об этой истории меньше нашего, намного меньше.

Женя рассказала мне, что выходит замуж и уезжает в Мурманск. И все, что не дает ей покой, это моя судьба. Она не знает, как именно ее поступок повлиял на то, что было дальше, но сердце ее неспокойно. Что ж, в интуиции ей не откажешь, потому что она правда виновата.

Тут я задумался. Потому что не знаю, как сказать главное. Тебе.

Двадцать девятого августа я скучал по тебе, как скучал каждый божий день после твоего отъезда. Телеграмму от тебя я получил только накануне, а ты слала их через день, так что сегодня ждать было бессмысленно. Но проходя мимо своего почтового ящика, увидел, что там что-то белеет, и даже сунул палец в одну из этих круглых дырочек. Знаешь, мне иногда тут снится, что я снова стою перед своим ящиком, и пальцем, через эти дырки, трогаю твою телеграмму. Проснусь, и палец все еще ощущает прохладу металла… так вот, я достал телеграмму. Я помню ее наизусть:

«Скоро буду поселке тчк Приходи полночь ко мне через окно зпт мама будет спать тчк Люблю зпт Катя».