Купе № 6

Она протянула ему охапку свежих, пахнущих бензином газет. Мужчина сказал, что поезд отправится только утром. Девушку это не удивило.

Она долго сидела на кровати и улыбалась. Смотрела на мужчину. Взгляд мужчины был усталым и затуманенным, но даже это показалось девушке уютным и родным.

Облака лавировали по сумрачному небу, то и дело сталкиваясь друг с другом. Наконец массивная и спокойная ночь накрыла поезд.

Свет весеннего утра разбудил девушку прежде, чем прозвучал третий звонок к отправлению. Паровоз тяжело вздохнул, и состав отправился в путь.

Позади остается Иркутск, тихий, скованный льдами весенний город. Позади остается Иркутск, желтый кафель университетской библиотеки, розовая церковь с куполом-луковкой, парки и бульвары, шумные, объятые паром общественные бани, измученная земля, утонувший в ржавой воде сквер, классическая музыка, доносящаяся из маленького динамика у ворот, снег и мягкие сугробы во дворах и садах. Позади остается Иркутск и встречная электричка, прошуршавшая по соседнему пути, дома и снова дома — маленькие, вросшие в землю, белые оконные рамы, цветные ставни, резные ажурные карнизы, одинокий девятнадцатиэтажный дом среди полей, весеннее солнце, дымящие трубы, мужик, взобравшийся на поленницу. Это все еще Иркутск, голубое здание вокзала и непроходимый, похожий на джунгли, лес. Болото, карликовый лес, пустоши, лесозаготовки — это уже не Иркутск. Железнодорожная ветка БАМа, частично проглоченная болотом, обрушившийся под тяжестью снега дом. Из соседнего вагона доносятся печальные звуки гармони, сопровождаемые звоном колокольчика. Поезд ныряет в природу, летит, стуча колесами, сквозь заснеженное, пустынное пространство. Всё приходит в движение: снег, вода, воздух, деревья, облака, ветер, города, села, люди и мысли.

Поезд тихо скользит вдоль неровной, красивой береговой линии Байкала, сквозь неожиданные скальные разрезы и десятки туннелей. Горбатый остров вздымается в непосредственной близости от берега. На вершине единственного на острове дерева, иссохшего обрубка сосны, неподвижно сидит, следя взглядом за движением поезда, орлан. Байкал — огромен, словно море, бесконечен, как космос. Девушка задумалась, как много должно быть в его ультрамариновой воде подводных рифов, скал, больших островов, затонувших кораблей, пропавших моряков и останков давно вымерших животных. Может быть, рыб. Льды уже подтаяли настолько, что в прозрачной крыше озера появились широкие полыньи. Байкальские тюлени не показывались. С севера дул порывистый ветер, покрывающий рябью поверхность темной воды в полыньях. Оттаявшие старые березы топорщили бугристые стволы, загораживая кронами западное небо. Ледяные волны вздымались над подводными камнями, прячущимися за редкими камышами. На берегу стоял огромный завод, чьи толстые трубы то и дело выталкивали в небо красные облака. Название завода сияло на скале огромными, размером с грузовик, буквами: «Ворошилов». Девушка подумала о Москве, о ноябрьских пасмурных днях и холодных мартовских ночах, о реке, по берегам которой они часто гуляли.

Мужчина открыл бутылку водки и налил два стакана.

— Знаешь ли ты, что произошло с Гагариным, когда он летел в своей капсуле вокруг земли? Он понял, что земной шар — это маленькая какашка в огромной Вселенной и что она может исчезнуть в любой миг. Когда он вернулся из космоса на землю, он стал много пить, хотя обладал всеми возможными привилегиями: перед ним открыли двери все особые магазины, больницы и санатории партийного руководства, ему стали доступны все западные лекарства. Хрущев подарил ему самолет — взбодрись, товарищ! Но не вышло. Гагарин летал над облаками и искал смерти. Долго искать не пришлось. Самолет врезался в скалу и разбился. Давай же выпьем за Юрия Гагарина и за смелых собак-космонавтов Белку и Стрелку!

На западном берегу Байкала, почти у самой воды, стояла церквушка с куполом-луковкой, похожая скорее на игрушечный домик, чем на действующую церковь. Вокруг нее росли большие кедры. Их ветви размеренно покачивались, и с них медленно сползал тающий на солнце снег. Неожиданно ветер поменялся, и мягкие длинные иглы стали цепляться за обшарпанные стены церкви. Девушка представила, как тяжелая ночь опускается над Байкалом и лишь беспокойные звезды, словно светлячки, мечутся между густыми кедровыми ветвями. По льду двигались два мотоцикла с коляской. Одна коляска, красная, была наполнена живыми связанными друг с другом курами, другая была ярко-синей. Там-сям сидели, замерев над лункой, рыбаки. Поезд проскрипел колесами и, изогнувшись, приблизился к береговой линии. Девушка заметила покрытые снегом карусель и детскую площадку. Состав медленно двигался вперед, потом вдруг радостно взвизгнул и нырнул в пробитый в горе туннель. Все вокруг погрузилось в тихие сумерки. Поезд некоторое время лениво стучал колесами, после чего замер на месте.

В темном туннеле простояли часа два. Яркий свет лампы отражался в линолеуме на полу. Девушка слушала дыхание и спокойное сердцебиение мужчины. Он смотрел на нее из-под тяжелых век.