Купеческий сын и живые мертвецы (СИ)

Конечно, не было никакой ясности с тем, сработает этот трюк повторно или же нет. Но — ничего другого им попросту не оставалось. Так Иван Алтынов отдал часы своему родственнику, а потом ещё минут пять наблюдал, как тот поворачивает их стрелки, едва слышно бормоча что-то себе нос. Иван понял, что тот произносил слова на латыни, но ни одного из них разобрать не смог.

2

Пока Иван Алтынов и Валерьян Эзопов вершили свои дела на Духовском погосте, алтыновский старший приказчик Сивцов возле дома священника беседовал с доктором Сергеем Сергеевичем Красновым. Который наверняка никакого удовольствия от этой беседы не испытывал.

— Да вы и сами наверняка обо всем догадываетесь, — говорил он, пряча глаза. — Что вы хотите от меня услышать? Что я нарушил закон — фальсифицировал заключение по делу Кузьмы Алтынова: сделал вид, будто не заметил на его теле колотую рану? Так я признаю: фальсифицировал. Но не сам я это придумал, уж поверьте. Кое-кто мне заплатил заплатил за то, чтобы я сделал вид. Да и ладно бы — только заплатил! Еще и пригрозил так, что выбора у меня, по сути дела, не осталось. Этот кое-кто умеет грозить, вам ли не знать!

И Сергей Сергеевич бросил на приказчика выразительный взгляд, явно побуждая его задать новый вопрос. Однако Сивцов, уж конечно, не стал спрашивать, кто именно платил и грозил уездному эскулапу.Ибо и так знал: это был Митрофан Кузьмич Алтынов, семейству которого он служил верой и правдой вот уже более двух десятков лет. Татьяна Дмитриевна Алтынова тоже узнала в своё время об этом поступке своего мужа и, по всем вероятиям, сделала неправильный вывод: решила, что тот сам убил своего отца. Быть может, именно поэтому она и решила из города Живогорска сбежать. По крайней мере, Лукьян Андреевич Сивцов полагал, что всё было именно так. Так что он задал доктору Краснов совершенно другой вопрос:

— А что было в том заключении? Я хочу сказать: в подлинном, не фальсифицированном? Вы это помните или позабыли за давностью лет?

Сергей Сергеевич Краснов оскорблённо хмыкнул.

— Позабыл! Да неужто вы думаете: меня соблазнила перспектива пойти по этапу, если бы всё раскрылось? Я оставил себе копию подлинного заключения — и не трудилась спрашивать, где она находится в данный момент. Я вам этого всё равно не открою. А в том заключении я написал подлинную правду: что Алтынов Кузьма Петрович скончался от колотой раны, нанесенной тонким и чрезвычайно острым орудием сзади, снизу вверх, справа налево.

— То есть, убийца являлся правшой и был ниже ростом, чем Кузьма Петрович?

— Больше вам скажу: единственный удар, нанесенный ему, был исключительной точности, но относительно небольшой силы. Так что его вполне могла нанести и женщина. Или же — мужчина, хорошо знакомый с человеческой анатомией. Тот, кому не надо было бы прикладывать большую силу, чтобы гарантированно достичь результата.

Лукьян Андреевич некоторое время обдумывал услышанное о соотнося это всё с тем, что он и сам уже знал. Или, по крайней мере, думал, что знал. А потом старшего приказчика вдруг осенило, и, будто по наитью, он спросил:

— Ну, а с исправником Огурцовым вы в последнее время не общались ли, сударь?

И по переменившемуся лицу доктора, по выражению ужаса на этом лице, когда Сергей Сергеевич отшатнулся в сторону, Лукьян Сивцов понял: он попал не в бровь, а в глаз.

— Как вы узнали? — Доктор Краснов перешел на шепот, хотя на всей Губернской улице не нашлось бы ни одного человека, которой мог бы услышать их разговор.

И Лукьян Андреевич, который был совсем не лыком шит, тотчас же ответил:

— Исправник сам нынче вечером мне обо всем рассказал.

Выражение лица доктора переменилось во второй раз: стало жалобным, словно у маленького ребёнка.

— Так ведь я не сам придумал написать ему ту записку! — воскликнул он. — Мне вчера днем пришла телеграмма — от Петра Эзопова, вам небезызвестного. Которого, между прочим, в Живогорске уже пятнадцать лет считают умершим чуть ли не все горожане.

— Все — да не все. Вы-то сами, сударь, явно не заблуждались на сей счёт — коль скоро взялись исполнять указания господина Эзопова. Однако проясните для меня одну вещь: какой аргумент вы привели, чтобы побудить Дениса Ивановича Огрурцова вломиться посреди ночи в алтыновский дом?

— А разве Денис Иванович вам этого не сказал? — В голосе Сергея Сергеевича мгновенно проклюнулись нотки подозрения.

— Денис Иванович мне много чего сказал. Однако не всему я желаю верить. Оттого и хочу сравнить вашу историю и его.

Сергей Сергеевич повздыхал, пожевал губами, а потом с явной неохотой проговорил: