Купель Императрицы

– Отказываешься верить?! – Харон постепенно повышал голос, и теперь в нем слышалось негодование. – Разумеется, ты куда с большим удовольствием веришь в то, чего сам наверняка знать не можешь; в то, что вложено в твою голову учебниками школьной программы, университетскими лекциями и речами, так сказать, авторитетных людей. Ты веришь, что земля вращается вокруг солнца, и что в солнечной системе девять планет, а система является частью отдельно взятой галактики, а галактика – частью вселенной, произошедшей от некоего большого взрыва. Ты веришь в массу всего того, чего сам проверить не можешь. Веришь только в то, что не доставляет тебе дискомфорта и не требует усилий воли. И несомненно веришь в то, что все это мироздание создано исключительно для тебя и твоего удовольствия, и что жизнь твоя – неслучайна. И не отрицай последнего! Но случайностями ты предпочитаешь называть все то, что выводит тебя из удобства, из состояния покоя. Отказываешься верить во все, что не совпадает с твоими иллюзорными планами на жизнь. Хочешь возложить ответственность на кого-то другого? Ведь это другие решили твою судьбу? Нет, Парень! Ты сам сделал шаги, приведшие тебя сюда. И если теперь ты считаешь, что тебе следовало помалкивать, или, и того хуже, примкнуть к тем, против кого ты осознанно шел – и для меня совершенно не важно, на чьей стороне ты боролся или против кого, – а теперь ты сожалеешь об этом только потому, что лишился так называемой свободы, значит ты предаешь самого себя, и во мне понимания и жалости к себе ты не найдешь. Я скорее начну презирать тебя за твою теперешнюю слабость, чем утирать твои сопли и соглашаться с тобой в том, что ты живешь не своей жизнью!

Я повесил голову, как ребенок, которого отчитывает отец за плохие оценки. Харон вздохнул.

– Извини, – смягчаясь, сказал он. – Наслушался я вашей братии. Лучше уж я сразу все выскажу, чем буду подвязывать тебе слюнявчик. Все. Идем, Парень.

Пройдя еще немного, он снова заговорил.

– Знаешь, у меня с моим наставником здесь тоже нередко возникали споры и разговоры о смысле. Он называл это место Тоннелем Судьбы, а его наставник – Коридором Ста Одиннадцати Шагов. Мне же ближе – Исповедальня. Когда я остался один, я часто размышлял здесь о вечном, каялся в грехах и взывал к Богу. Но, как не назови, можно лишь гадать, в чем особенность этого тоннеля: быть может, в его однообразии, ведь ничто не отвлекает внимания и побуждает погрузиться в себя. Как бы там ни было, задаваться вопросами судьбы и смысла – ничуть не плохо. Только старайся мыслить позитивнее, что ли, и не отчаиваться, если какие-то ответы не находишь сразу. Всему свое время, Парень, всему свое время.

Слова Старика подостудили и даже успокоили меня. Недолгий остаток пути мы шли молча, и я задумался: неужели всего сто одиннадцать шагов? Дорога от ризницы до чистилища казалась мне долгой. Вероятно, причиной тому были толща воды и скользкое дно, замедлявшие нас. Теперь же, озираясь и вслушиваясь, я напряженно ждал: услышим ли мы голос и звуки, преследовавшие меня в моем одиночном походе, – но тоннель хранил молчание. За дверью тоже было тихо. Мы надели маски, и Харон не колеблясь провернул маховик. Мы вошли в чистилище и задраились изнутри.

IX. Существо

Я взялся за рукоятку рычага и посмотрел на Харона.

– А если… там кто-нибудь есть? – спросил я его.

– За воротами? – тот махнул рукой. – За воротами точно никого нет.

– Но я же слышал.

– А потом и из-за двери тоже слышал, – напомнил Харон. – А в чистилище, как видишь, никого кроме нас. И ворота закрыты. Но если тебя это успокоит…

Он взялся за рукоять ножа. После событий прошлой ночи нож меня нисколько не успокаивал.

– Открывай! – скомандовал Харон.

Я повиновался: поднял рычаг кверху и с усилием потянул его вниз. Створы дрогнули и ощерились с металлическим скрежетом. За этим звуком последовал другой, какой-то булькающий и прихлебывающий. Еще одно движение рычагом и вода из чистилища, просачиваясь между створами, устремилась в купальню, заметно теряя в уровне вокруг нас.

– Что за…? – услышал я голос Харона и бросил рычаг.

Наставник подошел к створам ворот и заглянул в щель между ними.

– А ну-ка, еще несколько раз! – скомандовал он мне.