Купель Шантунга

— Нет, не разрешаю, — как обычно мгновенно, но уже мягче отреагировал командир, — во-первых, необходимо, чтобы в штабе флота точно узнали, как именно погибла "Токива", и учли наши уроки на будущее. Так что вы должны выжить. Прошу, кстати, передать адмиралу Камимуре, что идея с постановкой "Токивы" в строй перед броненосцами, мне не нравилась с самого начала. Все же броненосный крейсера должны в линейном сражении обладать большей свободой маневра, хотя бы для выхода из под обстрела. А во вторых, для вас, лейтенант, у меня есть персональный последний приказ — вы, лучший пловец крейсера, молоды и физически достаточно крепки, чтобы продержаться достаточно долго даже в зимней воде. Вы обязаны спасти портрет императора из кают компании. Лик божественного тенно не должен уйти на дно! Все. Прощайте! Бегом, господа!

Не отвечая на отдаваемый выбегающими из рубки офицерами салют, Мотаро Иосимацу, отпустив рулевых к шлюпкам, сам взялся за штурвал. Не то, что это было на самом деле нужно, замедляющийся корабль вот вот должен был потерять управляемость, поскольку перо руля уже выходило из воды, но ему хотелось прийти к порогу Ясукуни занимаясь любимым делом. Была бы еще в руке полная чашка саке, и он пожалуй назвал бы свою смерть идеальной…

Из-за спины командира раздалось осторожно покашливание, оборвавшее его размышления. Резко обернувшись, Мотаро увидел своего единственного на корабле ровесника и друга, еще со времен войны с Китаем, Даики Сандзе. Тот командовал артиллерией крейсера, и теперь вместо того, чтобы как было приказано бежать к шлюпкам и спасательным кругам, зачем то пришел от дальномера в боевую рубку.

— Даики, что ты тут делаешь? Бегом к шлюпкам, тебя что, приказ командира уже не касается?

— Ты и меня еще портрет императора пошли спасать, — на правах старого друга и однокашника проворчал Сандзе, при отсутствии посторонних и перед лицом смерти старый приятель позволил себе отбросить чины, — но это ты хорошо придумал, — молодые рванули как ошпаренные. Теперь и портрет вытащат, да и сами заодно точно спасутся. И как это тебе всегда удается мгновенно придумать, что именно надо делать?

— Сегодня, как видишь, не удалось, — отбросил чины и сам Иосимацу, — так что же ты, друг мой, тут делаешь? Может пока не поздно все же к шлюпкам пойдешь?

— Ты что, правда веришь, что их успеют спустить? — хмыкнул в ответ на вопрос капитана лейтенант, — я думаю нам осталось минуты три. Может чуть меньше… Вот и захотелось провести их в обществе старого друга, за чашечкой саке.

— Ну про друга — поверю, но где интересно, ты сейчас саке найдешь? — на лице Мотаро появилась улыбка, — если уж мы не успеваем спустить шлюпки, то до буфета и обратно тебе точно не успеть добежать. А по шлюпкам ты пожалуй прав, может хоть пара потом сама всплывет, если канаты перерубить догадаются, пошел бы ты, распорядился…

— Есть у меня традиция, всегда перед стрельбами или боем беру с собой полную фляжку, — как будто не замечая настойчивых попыток командира отослать его к шлюпкам, невозмутимо продолжал артиллерист, — во время стрельбы конечно — ни капли, но вот потом, когда все кончается не отпраздновать — это прогневать богов… Но в этот раз вижу, праздновать будет нечего, а боги на нас уже прогневались, — отхлебнув Сандзе протянул флягу командиру.

— Вот из за этого-то ты на флоте выше лейтенанта и не поднялся, — осуждающе покачал головой Иосимацу, но флягу все же с благодарным поклоном принял.

— Просто я давным давно понял, что хорошего командира корабля из меня все равно не получится, голова не так работает, — выпустил клуб сигаретного дыма Сандзе, невозмутимо глядя на первую волну, перекатившуюся через поручень в носовой части "Токивы", — и решил, что лучше остаться хорошим старшим артиллеристом у тебя на корабле, чем стать плохим командиром своей собственной мелкой посудины.

Посмотри лучше, какое красивое море сегодня…

Да, друг. И небо. Видишь какие горы рисуют облака… Как у меня дома, возле Осаки. Кстати, револьвер с тобой, а то я вот только с мечем…

Спустя несколько минут на месте где ушел под воду первый потопленный в этом сражении корабль остались только плавающие обломки, головы пытающихся спастись моряков и всплывшая перевернутая шлюпка. Спустя четверть часа, проходящие мимо русские броненосные крейсера сбросили замерзающим среди обломков, облепившим два чудом удерживающихся на поверхности переполненных баркаса недавним врагам несколько складных шлюпок, три плота и пару дюжин спасательных кругов…

****