Купериада (СИ)

- Значит, предварительно проверяй лично, - отрезал Джованни. - Мы завалим Америку поэтессами, фигуристками, конькобежками, лыжницами, гимнастками, легкоатлетками и шахматистками. Я видел одну такую: ах, как она метает ядро! Не женщина - танк с двумя грудями! Я хочу, чтобы каждый янки, проснувшись поутру, обнаруживал рядом в постели вот такую, и чтобы она всю ночь разбирала с ним партию Ласкер-Капабланка, а больше ничего ему не позволила, и не потому, что фригидна, а потому, что у вас - слава Пресвятой Деве - ещё не было сексуальной революции. Мы будем импортировать и ваших молодых людей, чтобы они навели здесь порядок и поразогнали гангстеров.

Видимо, себя Джованни гангстером не считал.

- Мы вернем Штатам здоровую семью, ячейку общества (так, кажется, писали ваши бородатые классики? да-да, я тоже читал кое-что), и наполним эту ячейку медом нашего изготовления, Лео.

Перед Лёвой, как во сне, разворачивалась величественная картина грядущей реморализации Америки. Десятки тысяч полногрудых девушек и широкоплечих юношей торжественным маршем надвигались на неё из-за океана, одинаково блестя глазами и сверкая широкой русской - куда там до нее хвалёной американской! - улыбкой. Их заботливо охраняли от происков конкурентов ребята синьора Джованни в строгих элегантных костюмах, ослепительно белых рубашках, галстуках, шляпах и с автоматами в руках. По улицам вместо молодёжных банд фланировали мамаши с колясками, а на тротуарах, как грибы, вырастали киоски "Фрукты-овощи", "Соки-воды", мороженого и "Союзпечати". И каждый вечер ровно в 21-00 по вашингтонскому времени прилично одетые и старомодно подстриженные товарищи обоих полов появлялись на экранах телевизоров, чтобы продекламировать моральный кодекс строителей коммунизма и приободрить сограждан пригоршней-другой примеров отпетого коллективизма и разудалого труда в недрах промышленности и сельского хозяйства.

- И знаешь, что мы в конце концов сделаем, Лео? Мы перекуём Америку! Мы возвратим мораль и нравственность больному обществу. Место растленной продажной твари займет порядочная русская девушка, которая сможет поделиться не только своим телом, но и духовным богатством, а там, где сегодня мальчики дона Карлино продают себя и барбитураты, - завтра мои люди будут спекулировать книгами! Ну что, по рукам, Лео?

Вот как и когда родился термин "русская мафия". А то, что в дальнейшем всё случилось несколько иначе - так ведь синьору Джованни и Лёве помешали реализовать свои планы.

Потому что в эту секунду дверь взорвалась водопадом осколков, и в обнажённый проём ворвались, растекаясь по помещению и втягиваясь во все щели, одинаково привлекательные молодцы в глухих темно-бежевых плащах, ботинках фасона "дромадер", черных очках и широкополых шляпах, надвинутых, за неимением лба, на носовую перегородку до упора. В руках каждый из них сжимал что-нибудь огнестрельное. Главный гаркнул в мегафон:

- Всем оставаться на своих местах. Я агент Федерального бюро расследований Дейл. Предупреждаю: то, что вы сейчас скажете, сделаете или подумаете, неминуемо будет использовано против вас.

...Допрос продолжался четвёртый час. Агент Дейл применял оригинальную методу, видимо, изобретенную им самолично. Расспрашивая Куперовского, он в самых патетических местах направлял ему в глаза луч электрического фонарика, который постоянно вертел в руках. Иногда он менял приём, освещая уже собственное лицо снизу вверх, отчего становился похож на голодного вурдалака. В остальном комната была погружена во мрак, из которого блуждающий свет вдруг выхватывал лица собеседников, угол стола, заваленный бумагами, сейф, чучело совы, гинекологическое кресло с приделанной к нему бормашиной, скульптурный портрет Джека-Потрошителя за работой, стену, увешанную портретами красоток в интимных позах, электрический стул, тарелку с пончиками на тумбочке. Перед Дейлом стоял на специальной подставке диктофон, ещё несколько уютно, по-домашнему шуршали на манер тараканов где-то в темноте. Ни одно слово не должно было пропасть для истории.

- Я горячо желаю, господин Куперовский, чтобы вы мне доверяли. Будем уважать друг в друге достойных противников.

Лёва хотел было возразить, что он вовсе не считает себя достойным противником агенту ФБР, готов сразу признать его победу и единственное, о чем мечтает, - чтобы его отправили домой не сразу, а после завершения культурной программы, хотя он уже видел Пентагон, мафию и ФБР и, в принципе, мог бы считать ассортимент исчерпанным... Но Дейл остановил его плавным мановением руки. Впрочем, Лёва и сам замолк, ибо сообразил, что есть ещё по крайней мере одно место, где он не бывал, и предощущение нервным морозцем проскакало по спине.

- Да, - спохватился агент, - мы не обговорили один момент... деликатного свойства. Давайте так: временно я вас по-прежнему буду называть "господин Куперовский". В целях сохранения логической последовательности и, так сказать, до изменения обстоятельств. Надеюсь, это не оскорбит вас?