Купидон с жареным луком

«Предчувствия тебя не обманули», – через секунду уважительно молвил мой внутренний голос.

– А жаль, – досадливо ответила я.

Было бы лучше, если бы перламутровое зерно разлетелось в пыль. Но нет, – в центре светлой жемчужины обнаружилось темное вкрапление. Маленький металлический шарик!

– Уоу? – взлетев на стол, недовольно спросил встревоженный шумом Шуруппак.

«И что это значит?» – в тон ему озадачился мой внутренний голос.

– Это значит, что я идиотка, – сказала я.

– Уа, – согласился кот, продолжая сердито таращиться. Мол, это факт известный, ты давай по существу объясни, каким образом в очередной раз пришла к такому правильному выводу.

– Я идиотка, потому что совершенно напрасно сдала полиции симпатягу Соколова, – послушно объяснила я. – Эта жемчужина – не из бабкиного шишака.

– Уо? – Шура будто задумался.

– Не знаю, откуда. Но это культивированный жемчуг с металлическим ядрышком внутри.

– Уа!

– А ведь верно! – Я признательно посмотрела на Шуруппака. Как полезно бывает поговорить с умным человеком, даже если он просто кот! – Такая же точно жемчужина валялась под лавочкой у источника, а это значит, тут есть какая-то связь. Мне надо подумать…

Шура фыркнул и спрыгнул со стола – мол, думай, не смею мешать.

Я зачем-то завернула остатки жемчужины в салфетку и спрятала получившийся узелок в буфет. Отложила на подоконник молоток – при случае верну Семену, – сварила себе кофе и села думать. Думать не выходило. Мысли разбегались, как тараканы от метлы. Я терла лоб, чесала в затылке, подпирала щеки кулаками, шевелила бровями и сосредоточенно пыхтела – имитировала бурную умственную деятельность.

Где-то я читала, что в случае плохого настроения нужно изобразить счастливую улыбку, некоторое время старательно удерживать ее, и тогда она закрепится на лице, импульсы пойдут от нервов обратно в мозг, и там образуются эндорфины – гормоны счастья. Бред, наверное. Во всяком случае, стимулировать таким образом умственную деятельность у меня не получилось – только симулировать.

Единственным результатом моей пантомимы стало шоковое состояние кота. Шуруппак сначала хмуро наблюдал за мной из коридора, потом запрыгнул на табурет, оттуда на стол, сел прямо передо мной и некоторое время озадаченно таращился. Глаза у него при этом делались все больше, как у четвероногих в сказке «Огниво», усы топорщились, а уши подергивались.

– Дрожание твоего левого уха есть дурной знак, – наконец сказала я, чуть переиначив знаменитое высказывание Наполеона.

– Уо-ухххх, – шумно выдохнул кот и сразу сдулся, прищурился и ткнулся лобастой башкой в мою щеку. Отлегло, мол! Хозяйка в норме, разве что чуточку сумасшедшая, впрочем, как всегда.

В качестве утешительного приза переволновавшемуся животному была выдана куриная грудка. Себе я сделала бутерброд – вредный, но вкусный, с копченым мясом, сыром, майонезом и солеными огурчиками. И только собралась откусить от него, как зазвонил телефон.

– Ляся, ты где вообще? – спросила трубка голосом моего брата-участкового. – Мы тебя тут ждем, ждем, все глаза уже проглядели…

– Могли бы раньше позвонить.

Митяй смущенно крякнул.

– Понятно, раньше не могли, – угадала я. – Хорошо, что я не стала вам мешать и поехала домой на автобусе.

– Так ты в Пеструхине уже, что ли? Ну, шустрая!

– Ты даже не представляешь, насколько. – Я отложила бутерброд: начиналась неприятная часть разговора. – Я тут уже успела выяснить, что тот жемчуг, который валялся в прихожей Соколова, не из пропавшего шишака. Он не старинный и не природный, а культивированный, с железным ядрышком внутри.

– Та-а-ак… – Участковый помолчал, посопел. – То есть я правильно понимаю, что ты сперла вещдок?

– Какой вещдок? – Удивление мое было не более натуральным, чем тот жемчуг. – Нет никакого вещдока.

– Конечно, нет, ты ж его расколотила уже, иначе как бы узнала про ядрышко!

– Считай, что я раскаиваюсь, – сказала я тоном, который прямо говорил об обратном. – И давай не будем крохоборничать и пересчитывать жемчужины, замалчивая главное: Соколова арестовали ни за что! Не крал он шишак.

– Во-первых, не арестовали, а только задержали. Во-вторых, почем ты знаешь, крал он шишак или нет? Жемчужины на полу в его доме – это неспроста, нормальные люди так не мусорят.

– Ага, не мечите бисер перед свиньями! – язвительно припомнила я.

– Чего? – Библейские тексты в школе милиции Митяй не читал. – Какие свиньи, ты о чем? Ох, заморочила ты мне, Ляська, голову. Все, скоро увидимся, бывай. – И участковый отключился.

Я съела свой бутерброд, снова сбегала на чердак и притащила оттуда макбук. Та жемчужина, которая нашлась у источника, и те, что валялись в прихожей у Андрея Петровича, были как-то связаны.

«Не как-то, а ниткой», – подсказал внутренний голос.

– Логично, но не то, я ищу причинно-следственную связь. – Я открыла и включила макбук. – Что мы имеем? Соколов был в Пеструхине – и там нашлась одна жемчужина. А в городской квартире Андрея Петровича обнаружилась еще пара таких. Казалось бы, очевидно, что связующее звено – Соколов. Но!

«Но ты не хочешь, чтобы это был он», – догадался мой внутренний умник.