Купидон

Вот незадача. Забыть сопливик в столь ответственный момент! Когда на улице морозит так, что треск стоит. А я всегда была слаба носом. Сморкаясь в варежки, дела не решишь. Насквозь мокрые рукавички, брезгливо засунуты в карман, а взгляд хищно устремлен на широкий шарф напарника. Вот, где настоящее поле для действия! Вот где можно разгуляться! Но кто ж позволит?! Никогда этому бессердечному типу не войти в мое положение! А из носа опять течет.

— Да высморкайся ж ты, наконец! Сил нет слушать твои хлюпанья! Гоняешь их туда-сюда! Заняться больше нечем? — Угу, нечем. Можно подумать, я от этого кайф ловлю. Сколько раз просила заранее предупреждать, куда, зачем и на сколько. Так нет же! Все секретничаем! Вот я и не собралась толком.

— Платок носовой дома забыла. — Пояснила я, и еще раз злорадно втянулась носом. Пусть получит свою долю «наслаждения».

Бурча что-то нецензурное, и четко артикулированное, Антонов-добрая душа, вынул из-за пазухи, теплый, неглаженный, сложенный конвертиком, носовичок и протянул мне. Моему счастью не было предела! Но когда я его развернула, едва не кончилась от восторга! Это был всем носовикам носовик! Настоящий Царь носовиков, размером с коврик в моей «гостиной». С облегчением прочистив в него нос, я, втянув морозный воздух, скрипя сердцем, протянула его обратно.

— Благодарю, это было очень своевременно. — Едва не прослезилась, от степени признательности.

— Ну, ну, Ерофеева, не унывай, я его тебе дарю. — Ободряюще прихлопнув по спине, Антонов перешел на заговорщицкий шепот, — По правде сказать, это гостевой платочек. И кто в него только не сморкался…  — с ностальгией протянул он, и злорадно покосился на мою реакцию.

Нет проблем, товарищ! Я выросла на всем общественном! Спасибо, хоть туалетная бумага была одноразовая, а к иным лишениям не привыкать!

Итак, что мы имеем. Все что удалось вызнать у мужского варианта Зои Космодемьянской — это, что мы держим путь в сторону леса. Добрая традиция последних дней. Разницу с предыдущими вылазками составляет лишь пешее исполнение. Выехав на машине на пару километров от города и углубившись в лес, оставили ее на обочине, и смело ринулись вперед пешкодралом. В руках Антонов нес, завернутое в полиэтилен, палкообразное нечто, бережно прижимая его к груди.

— Разреши поинтересоваться, — не удержалась я, — что это такое?

— Это очень ценная вещица, — нежно прижался щекой к свертку и прикрыл глаза. Не навернулся б ненароком, любитель передвижения вслепую. — Не дай Бог, что случится, нам с тобой оторвут, все выступающие части тела. — Зловеще закончил он.

Я почему-то схватилась за нос, Антонов поежился. Думали-то мы, скорее всего о разном, но объединяла опаска. После предполагаемой экзекуции жизнь будет не мила обоим.

— Идти-то еще долго?

Дыхание от ходьбы участилось, силы утекали как вода из худой бочки. Снега в лесу навалило по колени, что существенно затрудняло движение вперед. Антонову хоть бы хрен по деревне, переставляет свои двухметровые ходули, даже дыхание не сбилось. А у меня все взмокло и в груди хрипит. И снег стал цвета пролетарского знамени. Ох, кажется все…

— Эй, Ерофеева, ты что удумала?! Отдыхать потом будешь! А ну вставай! Нам еще идти и идти.

Поставил на ноги за капюшон. Проплевавшись от снега, заверила напарника, что все в полном порядке. Тот не поверил, но отпустил. А я вновь обосновалась в снегу, на этот раз поудобнее, лицом вверх.

— Ну? Что опять не так? — Тяжело вздыхающий спутник, приземлился рядом, на корточки.

— Не могу я так больше. Мне отдых необходим. Хоть пять минуточек. — Прохрипела я.

— Чем дольше мы тут проторчим тем темнее будет при возвращении. — Делился умозаключениями Антонов.

Тело упорно отказывалось шевелиться.

— Как знаешь, — легко согласился он, и шустро двинулся дальше, — Но учти, что дороги здесь нет, и вряд ли я буду возвращаться тем же путем. Рискуешь застрять здесь до весны. Найдут твой примерзший, тощий останок на березе, когда снег сойдет…

Я хорошо прочувствовала эту речь, прям-таки отлично! Не отставая ни на шаг. Откуда силы взялись? Спустя минут сорок, впереди замаячил неровный, скачущий свет от костра. Ага, сейчас погреемся.

А на полянке перед нами, кружком сидели мужики, как сказочные двенадцать месяцев. Тока этих было… так, раз, два, три… ага, шестнадцать штук. Скучившись у огня, они о чем-то увлеченно беседовали, и не сразу обратили на нас внимание.

— О! Кого я вижу! — Раскрыл объятья нам на встречу, один из них. — Антохин! Сколько лет, сколько зим! Где тебя носило столько?! — Внезапно разозлился дядька — Я уже задолбался тебя ждать!

— Ну, Серый, ты ж видишь, я с дамой. Борисыч обременил. А она пока соберется, пока намарафетится! — Юлил Антонов, которого трепыхало в «дружеских» обнимашках. Всех шестнадцати, по очереди.

Ну, понятно, самый легкий способ, уйти от проблем. С больной головы на здоровую. Всякий кто на меня сейчас посмотрит, так вот, в первую очередь и подумает: «Блииин, как долго и тщательно она выряжалась!».