Купленная. Доминация (СИ)

"Очнулся" я уже после того, как это сделал. Когда физическая боль начала растрескиваться по моим костям и суставам, выкачивая из рассеченной кожи едва ли не бьющую фонтаном кровь. Я увидел в стенке легкую вмятину, от которой расходились круговые линии кривой паутины… И свою трясущуюся от перенапряжения правую руку, очень-очень сильно сжатую в кулак. Я как раз отводил ее от проделанной мною в зеркале мишени и будто зачарованный сторонний зритель смотрел за ее последующим выбросом-толчком точно по центру предыдущего удара. После чего окончательно вернулся осмысленным сознанием в границы кабины лифта и кое-как заставил себя остановиться. Вернее, отвести руку от испорченного мною гостиничного имущества (между прочим, очень дорогого) и, наконец-то, увидеть оставленный на разбитом зеркале собственный след крови. И то, я пойму, что это моя кровь еще не сразу. Перед этим испытаю первые симптомы острой боли, хотя и не настолько сильной или отрезвляющей, чтобы тут же заскулить и разреветься. Слишком много во мне кипело тогда адреналина. Даже вид быстро побежавших алых ручейков из раскроенной на костяшках и пальцах кожи, тут же закапавших тонкой струей на пол лифта, не вернул мне должного восприятия реальности со столь долгожданным здравым мышлением. Если я и понимал, что творю и что вообще со мной происходит, то, скорей всего, не более сорока процентов из ста возможных.

— Кирилл Глебович… Что случилось? Господи, сколько крови. Маша, вызывай скорую.

— Я тебе, бл*дь, не Глебович, — собственного хриплого рыка, брошенного в сторону Егора Вальца, буквально позеленевшего при моем появлении в вестибюле отеля, я, естественно, не узнал. По ходу его никто не узнал, и меня вместе с ним. Я сам не знал, кем тогда был, что творил и на кой. — Еще раз так меня назовешь, будешь до конца своих дней подметать парковки в пригородных районах.

И подобный бред я тоже не мог сказать на трезвомыслящую голову. Следующее просветление настигло меня уже в машине. Как и когда я в нее сел, банально не запомнил. Но именно тогда у меня похолодели и легкие, и сердце, когда до моего контуженного рассудка неожиданно дошло, что я несусь со скоростью под двести километров в час по забитой машинами магистрали и каким-то чудом до сих пор еще ни в кого не врезался.

Тормознул практически сразу, можно сказать в унисон резкого выброса испарины по взмокшей спине, лбу и затрясшимся на баранке рукам. Дыхание тогда тоже сбилось нехило, как будто я не в Мустанге наяривал как тот поддатый Шумахер, а мчался на собственных ногах. Пришлось зарулить к ближайшему тротуару и на несколько минут там припарковаться. В этот раз к убойному коктейлю из чистейшего безумия добавилось осознание дышащей мне в затылок собственной смерти. Если я что-нибудь не сделаю в ближайшее время и не возьму под контроль взбесившиеся эмоции, боюсь такими темпами я вообще сегодня никуда не попаду. Разве что в очень узкую камеру следственного морга с прикрепленной к пальцу ноги именной бирочкой.

Да и кровь все еще не переставала идти, заливая уже и руль, и мое колено, и дорогую обивку перед водительским креслом. Правда, не так интенсивно, как в самом начале, но сам факт… Мне действительно требовалась медицинская помощь и желательно профессиональная. Боюсь, в таком состоянии искать ближайшую аптеку — себе дороже.

Надо только немного отдышаться, собраться с мыслями и… Не знаю… Хоть как-то найти в себе силы хотя бы две или три минуты не думать об этой гребаной хрени… Не впускать ее в себя, отбиваться от ее щупалец до последней капли крови. При теперешних обстоятельствах, буквально.

Алина… Лина… Алька… Что, бл*дь, ты со мной творишь? На хера ты вообще это устроила? Решила окончательно довести меня до ручки? Мало поиздевалась тогда в клубе, так взялась теперь доставать через моего папеньку?

Боже, какой же я беспросветный кретин.

Я уткнулся или долбанулся со всей дури о верхний край мустанговского руля и, само собой, не почувствовал ни боли, ни вообще ничего, что могло бы меня на время отвлечь, перетянув на себя все мои мысли. Очередная асфиксия не заставила себя долго ждать. Кажется, я даже попытался закричать сильно-сильно зажмурившись. А вот что из всего этого маразма получилось, увы, не помню. Кроме лихорадящей трясучки во всем теле и нового приступа безумия, просверливающего изнутри виски, глаза и затылочную кость.

Оказывается, по-настоящему разочароваться в выдуманном собственными стараниями идеале просто до одури нереально больно. У меня вообще ничего не имелось в памяти, чтобы было с чем сравнить весь этот кошмар. НИЧЕГО. Одна лишь одержимая идея-фикс, вылезти из машины и шагнуть под первый встречный грузовик.

Да, я определенно спятил и, если ничего не сделаю с собой в ближайшее время, обязательно что-нибудь вытворю еще. При чем намного хуже из уже сотворенного до этого…

* * *