Купленная. Доминация

Впервые, за все это время, он вдруг поднял руку и очень-очень мягко скользнул подушечками пальцев по моей щеке, скуле и подбородку. И опять меня проняло нежданным разрядом эрогенного тока, как каким-то условным рефлексом на такие желанные прикосновения. Поэтому, чтобы он сейчас не говорил и чтобы нас при этом не окружало, моя реакция на него оставалась неизменной. Меня продолжало к нему тянуть со страшной силой, как и топить едва не одержимым безумием от головокружительного осязания его близости.

— Я знаю, насколько ты особенная и на что способна независимо от тех вещей, которые я хочу с тобой сделать. Могу, разве что, успокоить еще и тем, что не считаю себя ни садистом, ни аморальным извращенцем. Просто иногда испытываю острую необходимость в нечто большем, чем в обычном сексе. Особенно, когда получаю столь редчайшую возможность растягивать предстоящее удовольствие на долгие часы. Скажем так, я, в своем роде, нестандартный пигмалионист. Только вместо статуй предпочитаю наблюдать за живыми девушками и, соответственно, воздействовать на них своими сексуальными пристрастиями. Но наблюдать не на улице, не тайно и не со стороны — в этом плане у меня с головой все в порядке. К тому же о главных критериях или моих особых требованиях, тебе уже достаточно известно. Это быть собой, настоящей, максимально искренней и никакого притворства.

— А болевое воздействие? — даже самой сперва не поверилось, что я вдруг ляпнула этот вопрос, волей-неволей вспоминая о всех известных мне фетишах бдмс-эшных доминантов.

Я же не могла забыть о тех моментах, когда он буквально сдерживал себя, чтобы не причинить мне сильную боль, хотя и не брезговал малой. Такое в принципе невозможно забыть — то, как менялось выражение его лица, как зверел взгляд и как меня саму захлестывало всем этим с головой, будто моментально инфицировалась или пропитывалась частью его одержимого безумия. Да и сейчас, только-только об этом вспомнив, меня тут же едва не выносило за пределы здравого восприятия совершенно неконтролируемой волной острейшего возбуждения и… не менее сумасшедшего желания прочувствовать-пережить все это опять.

— Я никогда не сделаю того, что для тебя будет неприемлемым. И ты всегда можешь меня остановить. Но узнать, в каких допустимых пределах я могу тобой наслаждаться, можно только через определенный физический контакт.

Боже правый… Я точно чокнулась… Или встретила в своей жизни человека, который действительно обладал самым невероятным даром убеждения, способного и мертвого из могилы поднять. Но… черт…

Я не могу сейчас просто так взять и выйти отсюда, хотя и имела на это все права, как и время на подумать. Тогда… что со мной не так? Почему я не хочу всем этим воспользоваться? Обычное девичье любопытство? Или нечто большее?

— Значит… все что нам для этого нужно — это… только попробовать? — я действительно это только что произнесла вслух? И не упала в обморок? И не забилась в эпилептическом припадке? И меня на самом деле пробрало ненормальной реакцией на ответную улыбку Глеба, чей невероятный эротизм доводил меня в последнее время едва не до полного исступления?

И, конечно, не только на улыбку, но и на усилившуюся в его глазах живую тень живущей в нем Тьмы.

— И не забыть сказать "Да."

ГЛАВА шестнадцатая

"Да, я согласна." — Или? — "Да, я сошла с ума."

Хотя иного сумасшествия я бы для себя и не пожелала. Вроде и до жути страшно, но это совершенно иной сорт страха, практически приторный и невыносимо блаженный. Гуляющий под кожей наркотическим дурманом и усиливающий свое воздействие каждый раз, когда пальцы Глеба касаются тебя, а близость самого мужчины буквально окутывает с головы до ног. Тут уж во истину не нужны никакие дополнительные психотропные вещества или опиумные препараты. По сути своей, Глеб и являлся для меня сильнейшим в те минуты наркотиком, постепенно переходящим в нездоровую одержимость, а вслед за этим и в хроническую зависимость. А уж как он собирался доводить меня до крайней черты собственного безумия, все, как говорится, зависело только от его профессионального опыта и накопленного за долгие годы мастерства.

Доверяла ли я ему настолько, чтобы, без раздумий лечь на один из имеющихся в этой восхитительно жуткой комнате рабочих станков? Честно говоря, не знаю. Я вообще находилась сейчас в таком непередаваемом никакими словами состоянии, что меня уже можно было смело показывать нужным врачам-специалистам. Разве что единственным здесь "доктором" моей души и тела был сам Глеб. И чем больше я думала о том, что хочу узнать о его темной стороне что-то совершенно для себя новое, тем сильнее на этом зацикливалась и хотела этого едва не до истерического срыва. Почти до трясучки и нового витка откровенного сумасшествия. К тому же, он сам сказал, что если мне что-то не понравится, то я всегда могу его остановить.

Хотя, кто знает?.. А вдруг не смогу?

— Обещаю, я не сделаю ничего такого, что может тебя напугать или причинить болезненный дискомфорт. Но, если ты сама захочешь все прекратить…