Купленная. Доминация

Подобного кошмара избежать невозможно, чтобы ты для этого не делал и как бы не страховался заранее. Такие вещи неизбежны, как ни крути, и сегодняшнее появление Стрельникова-младшего на мои ясны очи — тому яркое доказательство. Я сама себя загнала в угол, видимо, в какой-то момент возомнив себя неуязвимой и бессмертной. И вот результат. Вот вам и расплата за попытку переиграть судьбу с помощью запретного шулерства. Нельзя не замараться и остаться безнаказанной, если пытаешься использовать грязные методы для достижения поставленных целей. Это априори. Истина в последней инстанции. И ее называют Кармой не просто так, тыкая тебя носом в собственное дерьмо всякий раз, когда ты со столь завидным упрямством пытаешься переть против своей же совести. Напоминая от случая к случаю, что нужно остановиться и хоть немного подумать над происходящим. Может ты что-то делаешь не так? Может тебе стоит пересмотреть свои жизненные ценности и наконец-то признать тот факт, что ты оступилась и выбрала неверную дорожку? И то, что давным-давно проторено тысячами чужих ног, как правило приводит не к твоей цели, а как раз к чужой. Ты выбрала изначально чужой, а не свой путь, так что не удивляйся, если конечный результат тебя очень сильно разочарует.

Хотя в те минуты мне явно было не до самокопания с соответствующим самоанализом своим проступкам. Я пыталась выкарабкаться и хоть как-то прийти в себя. Найти ту ничтожную спасительную ниточку, которая должна будет вытащить меня из данной трясины, если не полностью, то хотя бы до подбородка. Мне требовался воздух. Неважно какой. Мои легкие разрывало насильственной асфиксией, изводившей меня все это время ментальными руками моего палача. Да и сознание никак не желало признавать того факта, что меня не просто загнали в угол, а уже практически добили, оставив подыхать в луже собственной крови и блевотины.

Нельзя гулять по чужой территории, где главенствуют чужие законы и правила и ничего за это не словить. Вот я и словила. Вот мне и прилетело в лицо Великолепного и Неповторимого Кира Стрельникова.

Я бы и рада сейчас сбежать из этой треклятой квартиры, особенно после того, как мой слух уловил четкий звук закрывшихся в конце коридора в просторной прихожей входных дверей. Кажется, я тогда опять панически вздрогнула или мой внутренний тремор совпал в точке своей наивысшей амплитуды с хорошо уловимой вибрацией чужого действия. Но то, что после мне очень сильно, буквально до одури, захотелось скатиться по дверце кухонного шкафчика своей дрожащей задницей и плюхнуться ею на пол, этого я не заметить никак не могла. Пусть и нашла в себе жалкие остатки физических сил не сделать этого, заставив себя проковылять до мягкого уголка у обеденного столика и, подобно разбитой артритом очень дряхлой старушки, медленно присесть на обитые натуральной кожей мягкие сиденья дивана.

Мне нужно было отдышаться. Хоть немного и хоть как-то. Не скажу, что меня попустило, но осознание того, что Кирилл наконец-то уже ушел отсюда и на вряд ли вернется в ближайшие пару часов или пару дней, чуть послабило запредельное натяжение моих многострадальных нервов. Даже небольшого расслабления хватило на то, чтобы получить по затылку бешеным головокружением, а в солнечное сплетение — ударом по дых. Так что хорошо, что я села, хотя это и не спасло от предстоящего шторма мыслей и неизбежного смерча из мучительных эмоций. Ведь, если так подумать, только что произошедшее со мной являлось лишь легкой прелюдией. Настоящий ад мне еще предстояло пережить. А вот каким он будет и каких масштабов — это уже совершенно другой вопрос.

И хрен теперь сбежишь. Слишком поздно метаться, как и искать выход из сложившейся ситуации. Если я и должна была думать о последствиях, то еще в самом начале, как и о путях к поспешному отступлению. Естественно, ни о чем таком я не думала и никаких лазеек-зацепок на черный день не оставляла.

Так что, да, Алина Семина. Ты в полной заднице, в глубокой и абсолютно беспросветной. И загнала туда себя именно ты. Хочешь оттуда теперь выкарабкаться. Тогда, большой тебе удачки.

* * *

Не помню, как я добралась до общежития, каких сил мне это стоило и сколько понадобилось для этого времени. Но то, что это было невыносимо тяжело, а желанием сдохнуть притапливало чуть ли не постоянно или периодически, этим в моей памяти прописалось весьма четкими ощущениями. Впрочем, как и наследившим там Кириллом Стрельниковым. Если я о чем-то тогда и забывала, то только не о слишком поздно забившей в колокола панической интуиции с чувством самосохранения. Оборачивалась я теперь едва не через каждый шаг, принимая фантомную близость своего преследователя, как за реальную. Чувствуя его пристальный взгляд на своем затылке и пульсирующие на коже прикосновения в режиме реального времени, как если бы он сейчас вышагивал за мной по пятам и тянул ко мне свои загребущие руки. Хотя удивляться подобным "чудесам природы" как раз мне тогда и не следовало.