Купленная. Игра вслепую (СИ)

Не удивительно, почему Глеб тут же сдержанно и беззвучно усмехнулся и с такой же усталой апатией отвел взгляд к окну. Еще немного и точно, развернется и, не прощаясь, просто уйдет из комнаты и квартиры. А может и не уйдет. Наоборот, плюнет на все и сделает то, ради чего сюда и приехал.

— Я действительно очень волнуюсь, поскольку не имею никакого представления, как ты на это отреагируешь… хотя и прокручивала в голове этот разговор тысячу раз. — в этот раз я оставила непослушные волосы в покое, решив переключиться на пальцы обеих рук, устроив между ними что-то вроде борьбы нанайских мальчиков. — Но, хочу сказать сразу. Это не попытка тебя разжалобить, хотя результат может быть и не точным… Хотя нет… Он точный и так, и так… В общем… Кажется… Нет, не кажется… — наверное, только я могла настолько провалить собственную миссию по спасению всего человечества вот таким вот немощным блеяньем. — Я точно уверена, что беременна. Да. Я жду ребенка. Не знаю, правда, сколько уже времени, об этом могут сказать только в больнице… Короче… Как бы не смешно это звучало, но… Я-я… я…

— Ты не знаешь, чей он? — не думала я, что Глеб с таким естественным (или, скорее, неестественным) спокойствием меня перебьет, но он это все-таки сделал. После чего мне еще больше стало не по себе. И в первую очередь от его вида.

Такое ощущение, будто он совершенно не удивился услышанному или даже был к нечто подобному готов задолго до этого. А если и не готов, то имел менее предвзятое отношение к столь крутым поворотам судьбы, чем у миллиарда других мужчин в этом мире. Во всяком случае, он абсолютно не изменился в своем поведении, продолжая изучать мое жалкое поведение все тем же иронично недоверчивым взглядом чересчур искушенного богатым жизненным опытом циника-пофигиста.

— Учитывая, сколько прошло времени и…

— А как же материнское чутье?

Господи, что он делает? Неужели мне не верит? Потому что я не знаю, как объяснить эту жесткую усмешку и этот любующийся мною взгляд воспрянувшего духом Инквизитора. И то, как расширились его ноздри и чуть вздулись желваки… Казалось, даже в глазах что-то дрогнуло или начало затягиваться пугающей чернотой наконец-то заворочавшейся на дне его сущности только что разбуженной мною Тьмы.

— Разве не самой женщине точно знать, от кого у нее будет ребенок и на кого в таких случаях указывает ее учащенно бьющееся сердечко? Хотя… — опять эта невыносимая пауза с еще более невыносимой усмешкой, обнажившей в этот раз когда-то такой любимый хищный оскал. — О чем это я? Тут и к гадалке не ходи, ответ слишком очевиден.

Тут уж воистину не знаешь, что хуже, когда бьют физически или тщательно подобранными к нужному случаю словами.

Наверное, моя подсознательная интуиция поняла все сразу, в тот же самый момент, когда я обомлела на месте не сколько из-за брошенных мне в лицо обидных фраз Глеба, а из-за того, что увидела в его глазах. Как бы спокойно и почти обреченно он не говорил, его потемневший взгляд не сумел скрыть разверзнувшегося в его душе адского пекла. Мой мозг, само собой, воспринял эту психоделическую картинку, как за ложную галлюцинацию, чего не скажешь о рефлексах моего тела, едва не завопивших в натянутых нервах под кожей лишь одной известной им командой к самосохранению. Бежать. Сейчас же. Пока здесь, кроме вас больше никого нет.

— П-почему ты так говоришь? Я ведь действительно не могу этого знать наверняка.

— Конечно. — и опять эта ложно успокаивающая ухмылка от соглашающегося со всем, чему он на деле не верит, циника. Гребаная ухмылка, от которой хотелось еще больше визжать, чем уже распирало до этого. — А, главное, на редкость удобно, когда у первого и второго кандидата практически идентичное ДНК. Правда, в любом случае, это все равно не имеет никакого значения.

И что это, мать его, значит? В том числе и это его чертово выражение лица, которое так и хотелось попросить его убрать. Потому что я не могу видеть его таким. Мне оно совершенно не нравится, не говоря уже о скручивающем в жгут внутренности ледяном страхе.

— Не понимаю… Разве это сейчас так важно?.. — как я еще не ляпнула в слух, что, по сути, это все равно выигрышный вариант для всех. Какая разница кто это будет, сын или внук?

Хотя, если бы и ляпнула, едва ли бы это как-то повлияло на его уже только что принятое решение.

— Ты права. Это совершенно уже не важно.

А вот то, что он перестал улыбаться, окончательно отстранившись и взглядом, и лишившимся даже иронично-жестких чувств лица, напугало почему-то куда сильнее.

— Вставай. Проедемся.

— Ч-что?.. Куда?..

— Куда я решу. Не заставляй меня, пожалуйста, ждать или помогать тебе.

Если бы он мне сейчас и помог, едва ли бы я стала возражать, поскольку у меня не было на это ни соответствующего желания, ни тех же сил. А еще точнее, меня банально придавило к дивану. Потому что мне все это нравилось. Очень и очень сильно не нравилось.

— Это обязательно?.. — жалкая попытка что-то переиграть или чего-то избежать? Я действительно надеялась, что могу как-то повлиять на решение Глеба Стрельникова?