Купленная. Игра вслепую (СИ)

На благо, за последние минуты мои глаза свыклись с окружающим полусумраком коридора и мне не нужно было напрягать зрение, чтобы увидеть во всех мельчайших деталях ее перепуганное до смерти лицо. И глазища. Раскрывшиеся до возможных пределов и почти почерневшие из-за сильного испуга и темноты. Но меня все равно долбануло по мозгам при их виде, слегка ослепив и даже дезориентировав в пространстве. Хотя, на последнее мне уже было насрать. Мне достаточно было и того, что я уже держал тебя в своих руках, развернув на себя лицом и склонившись впритык, будто изведенный диким голодом коршун над зазевавшимся кроликом.

— А если кто-то увидит?.. Он же здесь… Ты что… ушел за мной прямо на его глазах?..

Господи, никогда бы не подумал, что подобные вопросы будут врезаться мне под кожу дробящими лезвиями, полосуя рассудок и нервы снова и снова, удар за ударом, без остановки и возможности отдышаться. Причем до такого предела, что уже хотелось взреветь и сотворить нечто дичайшее и несовместимое с разумной волей.

Это что-то за гранью… Даже не знаю, как это назвать. Почти уже сойти с ума… Держать тебя так близко к своему сердцу, к своей полыхающей от невыносимой боли душе, прекрасно понимая, что только ты способна ее унять или снять этот лихорадящий жар и с тем же… Хотеть и убить, и украсть у всего мира одновременно. Сделать не менее больно, чем ты сделала мне, а потом добить нежностью и ласками, на какие я только вообще способен или, наоборот, не способен…

Я точно свихнулся… Другого объяснения банально не нахожу.

— Я сошел с ума? — о-о, как мне хотелось проорать это тебе в глаза, со всей дури сжав твою лебединую шейку своими трясущимися ладонями. Но я только прохрипел, сдавленным в трохее рыком, вырвавшимся болезненным выдохом в твое лицо, прямо в твои приоткрытые губки… Разве что не взвыл, пусть и тянуло, просто до безумия.

Зато от другого соблазна так и не сумел удержаться, припечатав твое такое шикарное бл*дское тело к ближайшей стенке, прямо у дверей туалета, навалившись сверху, чтобы, не дай бог, даже дернуться не смогла или хотя бы пискнуть.

— А, знаешь, ты ох*ительно права. Потому что-таки да, — и по-другому это точно не назовешь, тем более, когда сил сдерживаться почти уже не осталось. Да и не хотелось мне (ВАШУ МАТЬ) сдерживаться. После всего того ада, что мне пришлось до этого пережить.

С каким наслаждением я теперь мог оплести твое оцепеневшее личико своими пальцами, одновременно и лаская, и дурея от тех ощущений, что сливались в моей коже в рецепторах вместе с моим зудом. А вдыхать со столь близкого расстояния твой одурманивающий запах, а прижиматься и вжиматься в тебя такую податливую и до безумия реальную, мечтая охватить тебя абсолютно всю, до самой последней клеточки, слившись в одно целое и неразрывное…

— Ты меня не просто сводишь с ума, — и уже хрипеть прямо в твои дрожащие губки, вдавливаясь быстро твердеющим членом до острой боли в разбухшей головке в твой живот и очень чувствительный лобок. Да у кого вообще после такого останется хоть капля здравого разума в голове? — А буквально… доводишь до ручки… И только попробуй сказать, что не чувствуешь того же. Что не ждешь, чтобы я тебя вые*ал прямо здесь и сейчас.

— Ты… ненормальный… — какое жалкое подобие на отпор, упереться в мою грудь немощными кулачками и даже жалобно всхлипнуть. Только не выглядишь ты сейчас на стопроцентную жертву насилия. Почему не кричишь и не отбиваешься? Почему в твоих глазах, кроме дрожащей пелены чуть набежавших слезок разрастается эта зыбкая дымка столь знакомого мне сумасшествия?

Потому что, да, моя девочка. Это такая же одержимость и такое же срывающее все блокираторы с тормозными колодками сладкое безумие, которыми пробирает до мозга костей и меня. От которых в голове лопаются бурным фейерверком жалкие остатки человека разумного, охватывая эрогенным пламенем как тело, так и ничтожнейшую сущность. Взрываясь остервенелой похотью и греховной пульсацией практически везде, где находятся нервные окончания — от спинного мозга и вплоть до кончиков пальцев рук и ног.

— Не больше твоего. Просто признайся… скажи мне правду. Ты меня хочешь?

Меня уже просто трясет. Я больше ни черта не вижу, не слышу и не чувствую, кроме своей Стрекозы. Она единственное в этом мире, на чем сосредоточено абсолютно все мое внимание, к чему тянется мое безвольное тело и кровоточащая уже который день подряд жалкая душонка.

— Хочешь, чтобы я тебя вые*ал? Я же вижу, что хочешь… Нет… — с исказившей мое лицо циничной ухмылкой я отрицательно качнул головой. — Не просто хочешь, а едва не кончаешь от одной только мысли об этом… Я же это вижу и… да… чувствую…

Сжав обеими ладонями твою маленькую головку, уткнувшись лбом в нежную переносицу… зачитывая прямо в губки свои бредящие заклятия…