Купленная революция. Тайное дело Парвуса

При этом Парвус видит очевидную разницу между прусским и немецким гражданством. К последнему он стремится, в то время как первое вызывает у него отвращение.

Но желаемого немецкого гражданства он не получает и вынужден довольствоваться прусским паспортом. Для его практических нужд этого достаточно — главное, его уже нельзя выдать охранке, если он зайдет в своих действиях слишком далеко, а его пребывание в Германии наконец-то будет узаконено — «лишено позорного пятна эмигранта и сомнительного запаха его политического прошлого», как выразился критик Максимилиан Гарден.

Парвус пытается и внешне быть достойным своего нового статуса. Кроме копенгагенской резиденции, он имеет элегантное место жительства на берлинской Тиргартенштрассе. Тем не менее он по-прежнему иногда ненадолго останавливается в отеле «Кайзерхоф» и устраивает там встречи. Помимо этого, он упорядочивает и свою личную жизнь. Теперь он ограничивается одной подругой, Марией Шиллингер; через год она родит ему еще одного сына, которому он даст фамилию своей жены и свое собственное имя Александр.

Пока время работает на него и на революцию, Парвус может сосредоточиться на расширении своей торговой империи. Весной 1916 года его бизнес в Копенгагене опять процветает. Он также владеет рекламной фирмой, транспортным предприятием, складскими помещениями, оружейным складом, пароходами. Когда из-за начала подводной войны начинаются блокады, которые сказываются и на поставках из Англии, Парвус проворачивает выторгованную у Германии год назад сделку с немецким углем для Дании (уже при запрете на вывоз).

В апреле он делит свою долю в деле с партнером Георгом Скларцем, который одновременно работает на военную разведку немецкого Генерального штаба, отправившего его в непосредственную близость к Парвусу. Брат Георга Вальдемар работает на него в Стокгольме, другой брат, Генрих, занимается в Копенгагене экономическим шпионажем, подчас используя для этого и русских агентов под их псевдонимами. Парвус анализирует полученную информацию.

Из-за торговли сырьем, металлами и различными товарами, от медикаментов и икры до подтяжек и презервативов, предприятие Парвуса занимает своего рода положение монополии; на что-то он имеет лицензии, а чем-то занимается контрабандно.

Когда его изначальный компаньон и политический единомышленник Фюрстенберг был арестован, а затем продолжал работать на него в Стокгольме, ему помогали товарищи по партии Моисей Урицкий [13]и Бухарин, которым Ленин не разрешил (непосредственно) работать на Парвуса, когда он набирал агентов среди эмигрантов в Швейцарии. Это связано с тем, что Ленин хочет контролировать Парвуса через своих товарищей и доверяет это только тем из них, на которых может положиться.

Оказывается, что Ленин очень хорошо сотрудничает с Парвусом, — но делает это через Фюрстенберга и узкий круг его сотрудников, — получая в Берне и Цюрихе, где у него теперь есть место жительства, от Парвуса сообщения, письма или что-то еще через целую цепь посредников. При этом Ленин использует людей по их способностям.

Примером личности русского революционного теоретика является Бухарин. Ленин ценит в нем интеллект и лояльность, правда, его личность не кажется слишком стойкой, но он, скорее, обращает на себя внимание своей экзальтацией. Его сочинения так сложны, что однажды шведский социалист Густав Мёллер, прочитав одну финансированную им и подготовленную к печати работу, признался, что не понял в ней ни слова. Как только Бухарин получил известие, что нашелся кто-то, кто заинтересовался его книгой, — в данном случае германский МИД, решивший финансировать ее как пропагандистское издание, — он от волнения не мог уснуть всю ночь.

Но Бухарин притягивает к себе еще и своим лучезарным характером. Когда сочувствующий революционерам Крузе выразил согласие поехать в Петроград, чтобы подготовить почву для пропагандистской работы, Бухарин от радости пустился в пляс. А когда он в Стокгольме попал в тюрьму — он якобы на конгрессе рабочей партии знакомил своих товарищей с научными методами по взрыванию мостов — и один из его товарищей постучал к нему в камеру, Бухарин в знак приветствия радостно поднял свой ночной горшок и крикнул: «Ваше здоровье!»

Поэтому и Ленин сам не может решиться на то, чтобы ходатайствовать за своего товарища Бухарина, находящегося в заключении, — постоянно приходится думать, чтобы не быть скомпрометированным или оказаться посмешищем. Немного поколебавшись, он поручает занятьея этим делом Зиновьеву, который должен написать письмо шведскому социалисту Брантингу и передать ему деньги для Бухарина.