Купленная революция. Тайное дело Парвуса

«Мы приняли к сведению грязные нападки (…) на Ганецкого. Так как мы знаем 25-летнюю партийную работу Ганецкого и информированы о его деятельности (…), мы рассматриваем упреки как политический маневр для дезавуации интернационалистов. Мы не сомневаемся, что все члены партии решительно отвергнут эти разлагающие методы политической борьбы.

Бронский, Орловский, Радек».

На это возражает «Вечернее время» от 6 (19) июля.

«…Почему Интернационал, а не Россия?

Откуда взялся Интернационал: сначала был Малиновский — агент-провокатор. Малиновский был продуктом Виссарионова [28] и Ленина, а Ленин создал Зиновьева и Ганецкого, он в свою очередь создал Радека; Ганецкий занимался контрабандой, Радек — воровством. Немецкий агент Парвус произвел всех: Зиновьева, Ганецкого, Зурабова и всю шайку, которая в свою очередь создала Циммервальд и Интернационал (…)

После свержения Николая II они сели в пломбированный поезд, проехали беспрепятственно через все границы (…) и прибыли на подготовленный пир в Россию, чтобы прокричать во все горло: «Долой войну! Да здравствует кайзер Вильгельм! — Простите: Интернационал!»

С этого момента больше нет дезертиров, так как они назвали себя большевиками. В то время как одни устраивали демонстрации и принимали решения, другие умирали за Отечество…»

Защита Ганецкого стокгольмским трио его товарищей по партии иронично сравнивается одним публицистом газеты «День» с литературным произведением очень популярного в России перед войной австрийского писателя Артура Шницлера: «…Блестящий хоровод, автором которого, однако, является не Шницлер, а Ленин. В диком танце кружатся Зиновьев и Троцкий, с долларами американских немцев Ганецкий, Зурабов, Радек, Малиновский (…) Все они апостолы мировой справедливости, противники войны, разрушающие бациллы (…) и слуги русской тайной полиции, которые получали свои оклады одновременно от Виссарионова и германского агента Парвуса…»

Депутаты Думы и социал-революционеры С. А. Алексинский и В. С. Панкратов, считающие себя законно избранными представителями петроградских рабочих, которые в свое время сидели за революционную деятельность в тюрьме, обратились к прокурору с просьбой опубликовать выдержки из документов предварительного следствия. Особенно должны были быть обнародованы те высказывания свидетелей, в которых речь идет о деньгах Германии, данных Ленину на пропаганду против Временного правительства, на разложение боевого духа армии и на отделение Украины. Деньги шли через Парвуса и Фюрстенберга-Ганецкого Козловскому в Петроград.

Когда первое разоблачение секретного документа можно было прочесть в газетах, стокгольмское трио реагирует на это высказыванием, в котором обвинения инсценируются как «заговор против большевиков (…) с помощью поддельных материалов канальи Алексинского». Далее следует отстранение от Парвуса: что касается Парвуса, то они знают его только как издателя «Глоке» и уже давно считают «социал-шовинистом», мнением которого (имеются в виду большевики) «полностью пренебрегают».

Так как никуда не денешь отношения между Парвусом и Ганецким, то их оправдывают легковерностью товарища Ганецкого: «Когда Ганецкий приехал в Копенгаген и по политическим причинам не вступил в исследовательское общество, он воспользовался возможностью работать на фирме Парвуса. Он сделал это, потому что считал лично Парвуса честным и считает так до сих пор, потому что он тем самым мог поддержать не только свою семью, но и партийную кассу польской большевистской организации на своей родине. При этом обоих партнеров политически ничего не связывало, больше того, польская партия Ганецкого работала против политика Парвуса (…) От Парвуса, во всяком случае, ни один большевик не получил ни гроша, и он им этого никогда не предлагал… (…) Он и не германский, и не австрийский агент…»