Купленное счастье

– Твоя работа, сволочь? Что ты с ней с ней сделала? Убью суку, закопаю и с землей сравняю, следа не останется…

– Охолонись, – голос Ядвиги звучал на удивление спокойно, хотя ворот пиджака больно впился ей в шею, – лейкемия у нее. Острая.

Руки Сергея безвольно упали. Теперь он понял странные Настины разговоры о том, что не стоит к ней сильно привязываться, нежелание строить планы на отдаленное будущее, ее удивительное умение радоваться каждому дню, любой мелочи. Настя знала, что будущего у нее может и не быть.

– Значит, она ничего тебе не сказала? Ну, правильно, надежда умирает последней. Сядь.

Сергей послушно уселся на табурет.

– Настя… твоя, – Ядвиге с трудом далось это слово, – с детства болеет. Лечили ее, конечно, но это такая зараза, что никто стопроцентной гарантии дать не может. Любое потрясение может стать толчком к рецидиву. А у нее, кажется, мать не так давно умерла.

– Откуда знаешь? – Сергей почувствовал, как горло сжала судорга, слова с трудом продирались в мир.

– А я, Сережа, с вас глаз не спускаю с тех пор как ты от меня ушел. Ты же не думал, что я это дело просто так оставлю? Наблюдала, я, наблюдала, думала, ты ее бросишь через месяц, ну, может, через два. Тебе девки всегда быстро надоедали. Но ты с ней оставался, на руках носил. Я все никак не могла понять: ну что в ней такого ты нашел? Ни кожи, ни рожи и…

– Заткнись, – прошептал Сергей. Он хотел закрыть ей рот рукой, но не было сил пошевелится.

– Заткнусь, – послушно согласилась Ядвига, – только скажу, все что на душе накипело. Так что ты в ней нашел, Сережа? Не понимаю. Я первые дни после твоего ухода думала с ума сойду от тоски и ревности. На работе больничный взяла и две недели на стенки волком выла. А потом думаю: врешь, не возьмешь. Пусть голубки поживут в свое удовольствие, а я понаблюдаю за этой твоей, может пойму чего, буду знать, как тебя удержать. Потом, когда ты с ней наиграешься. Но есть в ваших отношениях что-то выше моего понимания.

Сергей хотел сказать: конечно. Ведь у тебя в груди счетная машинка вместо сердца бьется, дебет с кредитом сводит, кроме непомерного честолюбия и тщеславия другие чувства в твоей жалкой душонке не уживаются. Но промолчал. На него вдруг навалилась страшная усталость от зримого ощущения неизбежности того, что дальше произойдет в его, в их с Настей жизни. Это выражалось одним словом – пустота. Сергей физически, даже на расстоянии, чувствовал, как из лежащей на больничной койке Насти по капли уходит жизнь. И капель этих осталось совсем не много. Он знал, что ему нужно быть сейчас рядом с ней и страшно боялся этого. Сергей хотел запомнить Настю живой, тогда бы у него была призрачная надежда, что когда-нибудь она вернется. Увидеть ее умирающей, значило лишить себя даже видимости надежды. Он бы тогда просто представил, что Настя уехала куда-то очень далеко и надолго. Но не навсегда. Если навсегда, то какой смысл жить дальше?

– А тут, значит, я узнала, что твою Настю в больницу положили, – откуда то издалека донесся Ядвигин голос, – Думаю, выкидыш, может, или аборт делать собралась, порадовалась даже, не скрою. А оно вон как…

– И что, обрадовалась еще больше? – выдавил из себя Сергей.

– Не обрадовалась, хочешь верь, хочешь нет. Не по силам мне, Сережа, с мертвыми тягаться, с живой, может быть, еще б померялась. Ты собирайся к ней. Нехорошо человеку одному в такой час оставаться, нельзя.

– Я не могу, – побелевшими губами прошептал Сергей, – не могу я видеть ее такой.

– Сможешь. Не о себе думай, о ней. Может, ей легче будет уйти, когда любимый рядом. Ты поешь пока, я тут кое что приготовила, а потом я отвезу тебя в больницу.

Ядвига сунула ему в руки тарелку с какой-то едой и Сергей принялся безучастно жевать, совершенно не чувствуя вкуса и не понимая, что ест.

Голова была странно пустой, будто из нее вымели все мысли, а в душе разрасталась обида на жизнь, судьбу, случай. Или кто там отбирает у него Настю, признайтесь, скажите!!!

– Но почему, почему?!!! – устремив на Ядвигу полный боли взгляд простонал Сергей.

– А видно мы с тобой перед Богом рожами не вышли, он нам счастья и не наделил – горько улыбнувшись ответила она.

– Твоя то рожа здесь при чем? – с неожиданной злостью ответил Сергей.

– А потому, Сережа, что ты и есть мое счастье. Вот ты рядом, вроде бы близко, а не достанешь. Я ведь тоже думала много на тем, что случилось, на жизнь свою смотрела и так, и этак. Многое поняла. Ели б не поняла, сюда б не приехала сейчас, а ждала, когда все кончится. Я ведь знаю, что поддержать тебя некому, кроме меня. Такая вот ирония судьбы. Собирайся, каждая минута дорога.

Настя ушла тихо и спокойно. В последнюю минуту ее бледное, тонкое, такое любимое лицо порозовело, она чаще задышала и открыла глаза в которых уже отсвечивалась бесконечность. Она строго посмотрела на Сергея и сказала:

– Оттуда я хочу видеть тебя счастливым.

Потом ласково улыбнулась и ушла.

Все заботы о похоронах и поминках взяла на себя Ядвига. Сергей, оглушенный горем, не в состоянии был ничего предпринять.